Vы продолжаем повиноваться неявному императиву поведенчества, когда совершаем новый шаг в наших мыслях, задумываясь о том что мы не можем судить других людей и должны оценивать их поведение. И само право, отношения, которые регулирует государство во многом представляет собой поведенческую модель, основанную на имеющихся мыслительных структурах, от которых не так просто избавиться и будет ещё сложнее избавиться, если структуры превратятся в информационные структуры и структуры данных. Правда сама мусорность и небезопасность подобных структур способна в конечном итоге обесценить любой дискурс и привести к стихийным общественным переворотам. Но мы всё ещё продолжаем задумываться, можно ли будет обойтись без существенных потрясений и воплотить протест против информатизации через саму обыденную жизнь, которая правда при этом должна перестать быть как поведением, так и повседневностью.

Хотя для кого-то любая общественная структура может показаться и никогда не существовавший по крайней мере со времен постструктурализма, впрочем и самого послеструктурализма могло и не быть, если мы рассмотрим как поведение, так и деятельность именно коллективных сущностей, а не индивидуальных субъектов. Но и изменённое поведенчество не может претендовать на определённую значимость, даже если как в необихевиоризме с ним сопоставляется некоторое мыслительное ... Читать дальше »

Если когда-то был возможен дискурс без структуры, то теперь задача состоит в достижении структуры без дискурса. Эта же структура вне дискурса становится свободной и от собственно структуры. То, что она остаётся «структурой» — это скорее дань удобству обозначения. Мы обозначаем структурой всё имеющее скелет, так же как город всё ещё имеет сеть дорог, пусть и многоуровневую, тогда как основная часть жизни переносится всё дальше от центральных областей как физически, так и информационно (хотя бы потому, что они размещаются в распределённых хранилищах данных).

Если каждая мифологема является синтагмой из новой парадигмы мышления псевдокласса яппи, то это не значит, что мифологема не является чем-то иным на других уровнях абстракции. Отключение её от дискурса позволяет сформировать неструктурную целостность, которая бы была оторвана от любого идеологического фундирования как идеальный образ информационный среды должен быть оторван от попыток привязать личное мышление от точек доступа к сети и от самого текстуального дискурса с любым его содержанием, в первую очередь прагматическим. Сама структура языка подлежит отрицанию, если не удалению, поскольку культурное разнообразие слишком широко для изложения её определённым образом, в том числе и логическим, рациональным, через иерархичность подлежащего и сказуемого. Экскурс выходит за границы означающего сохраняя в качестве структуры лишь инкапсуляцию своего носителя — мышления как такового, воз ... Читать дальше »

Если структура означает для послесовременизма особую способность признания раздробленности мышления, то множественность наложений дискурсов и приходит к иной неразграниченности, сливающей все разграничения воедино, будь то признание множественности истинности в отсутствии претензии на любую ложность. Заколдованный мир вновь обретает свои черты переключающихся мифологем, поскольку любая из них обретает возможность оправдания стилистической бедности, которая раньше могла быть покрыта занавесом забвения и справедливости, а может быть и самовыражения. Новый полуавтоматический мир наконец может избавиться от субъекта как стремящегося к оконечным выражениям, поскольку само переключение режимов сознания или бессознательного утрачивает экзистенциальную претензию, а значит мышление как конечный товар общественного производства выступает той бессодержательной надстройкой, для которой базис в лучшем случае моделируется чёрным ящиком машинного обучения. Но так обстоит дело с теми участками, где преобладает режим дискурса разграниченности, который и дробит сам себя в пространственной несовместимости отдельных очагов общественной нейросети. В других же случаях синтез всё ещё возможен, как и избавление от дискурса, чему подтверждением выступают сами философские и эстетические попытки, такие как Фредерика Джеймисона или Теодора Адорно. Переключение и мимезис наконец находят подходящее поле для формирования множества ложных сознаний на сетевых страницах, так что эстетика информации сама об ... Читать дальше »

Здесь даже не обязательно что-то делать, ибо и неделание само влечёт за собой след забвения, а преступные деяния растворены везде: в асфальте, в стенах, в воздухе и даже в самих людях. Может быть секрет здешней жизни в том, что все обитатели как говорили там были отравлены, что проявлялось в особом отравляющем поведении. Но в этом искусстве отравлять жизнь другим не было ничего нового, ибо человек как вид в принципе занимался этим целенаправленно с момента своего зарождения. Жизнь людей поэтому это и есть главное отравляющее поведение, которое на сей раз просто приобрело планетарные черты. Но поскольку люди не рациональны, то у них не может быть понимания значимости своего поведения. Кажется, что кто-то сделал что-то полезное или вредное по отношению другому, природе, себе. А в действительности исходя из презумпции иррациональности люди не могут знать и оценивать последствия собственных действий, а чаще всего — бездействий. Если же представить жизнь в виде условного дерева выбора одного из нескольких вариантов, то получатся занимательные философские и правовые упражнения, которые впрочем имеют мало общего с действительностью. А деяния планетарного масштаба тем не менее растворены как в настоящем, так и в прошлом, ведь тому есть вполне очевидные свидетельства исчезнувших народов и видов. Но может быть у дискурса просто нет определённого места, когда в ошаренном мире люди становятся на смещённый путь кочевничества, когда она теряют связь с духами з ... Читать дальше »

Уже не понимая, в каком из состояний современности ему оказалось, сознание ощутило природную неопределённость прогулки под дождём от падающих капель «умного» увлажнителя, подключённого к не менее «умной» железке, распределяющей здесь команды и «ответственной» за соблюдение расписания. Но по крайней мере образование падающих редких крупных капель, выплёскивающихся из общего потока, должно было быть вполне случайным, нахождение же головы с этим самым сознанием непосредственно под струёй вопреки расписанию, по которому 8 часовое вечернее увлажнение должно было совпасть с началом трапезы или пробежки в зависимости от дня недели, было и вовсе противослучайным, тем более, что на расстоянии 20 сантиметров шум вентилятора и струи ощущался, тогда как стоило отодвинуться на метр и они становились неразличимыми. Всё дело в болезненном состоянии, которое в сущности близко и к творческому устремлению, потому редкий искусственный дождь местного климата и не выглядел столь искусственным, а был вполне естественно случайным, так что с закрытыми глазами сознание вполне ощущало себя в поздневесеннем лесу, в котором уже достаточно тепло и уютно, чтобы можно было насладиться каждой каплей из запланированного в прогнозе небольшого дождя, задумываясь параллельно о том, букашка это была или особенность. Так начинался экскурс новой среды обитания, в которой должны наконец слиться климатические явления внутри и снаружи, а само представление о систем ... Читать дальше »

Граница между травой и тропинкой никогда не бывает ясно определена как на выложенной камнем мостовой увеселительного парка. Если сравнить её с лесными окрестностями людей, то здесь и возникает разница ощущения как граница дискурса. В городе же её сложней почувствовать: на асфальте мы всегда внутри дискурса как водители, как пешеходы и их переходные состояния; на обочинах и на участках вытоптанного газона дискурс так же хорошо виден своей явленностью. Но иногда проявляются и точки для исследования областей разграниченности, где неразграниченность призывает избавиться и от дискурса и от всего остального. В одном месте уютного, но слишком небольшого уличного сквера вытянувшегося дугой вдоль закругления оживлённой улицы была тропинка, но её перекопали, перекопали так хорошо, что пешеходы больше не решались выходить за пределы дискурса и вновь ступать на землю будто бы возвращаться из космоса. В другом месте диагональная тропинка через газон была перекопана, но не так грубо, поэтому она вновь возникла. А может потому что здесь сам дискурс допустил наличие продолжения диагонали, которое было оформлено в отличие от этого участка поребриками и усыпано красноватой марсианской крошкой. Перекапывали бы чаще — она бы постепенно могла исчезнуть, но не так быстро. Когда идёшь по тропе, понимаешь, что это как река, она постепенно смещается, извиваясь на теле земли. Люди как кровеносная система растекаются по тропам, но не как муравьи, хотя всячески пытаются им уподобляться.

... Читать дальше »

Иногда мне самому представлялось быть собакой, которая бежит среди вяло реагирующих людей, медленно и бесповоротно идущих к выбранным ими целям. Скорость — сама по себе нулевое измерение, не важно движемся ли мы или всё вокруг нас. Так, радость слишком часто связывается с «хорошей» погодой лишь потому, что она требует прагматически меньше заботы об шерсти одежде. Этому облачению не слишком следует доверять, ведь если оно не соответствует погоде — оно просто слишком декоративно, слишком поверхностно. И оно не имеет прагматического основания как само декоративно-прикладное искусство, встраивающееся в быт применительно к тем или иным элементам. Тогда культура и прагматика находят некоторую уравновешенность, некое устойчивое неравновесие, из которого они черпают вдохновение. Но что может черпать бегущий пёс кроме воды из загрязнённой проезжающими повозками канавы? Может ему подносят и часть добычи, но ему то должно быть всё равно, если организм переварит и то и другое без разбора. Но каковы возможности сохранить этот город, если останутся только стены, если в одночасье изменятся люди, если они обретут дискурс? Это извечный вопрос о сохранении информации, в данном случае о сохранении культурного кода, на котором держится культура. Нужна ли та или иная культура per se, сможет ли она сохраниться в хранилище всех источников? Получится ли его вписать так глубоко, как вписана человеческая прагматика в собаку, как в её интерьер, так и экстерье ... Читать дальше »

Когда выпадает снег, он работает словно фильтр в объективе технологического зрения, подсвечивая собой то, что вчера казалось таким обыденным и неразграниченным. Кто-то называет это сказкой, кто-то мечтой, кто-то берёт лопату и превращает его в горы или грязь, а кто-то  видит всё это каждый день как повседневность и без дополнительных эффектов. Вопрос о том как мы различаем сам дискурс и видим ли мы его не решает саму проблему его наличия и преодоления. Тем не менее, с тех пор как массовая обработка изображений с помощью технологии машинного обучения стала ключевой юридической проблемой (после(после))современности и простая обработка снегом происходящего наталкивается на правовую неразграниченость человека, машины и природы. Можно ли взять и увидеть изображения и создать с помощью них некоторое произведение (технически, машинно) как это делает человек, который идёт по улице или читает книгу (или видит киносон, а может и всю игру «человек-человек» или «пастух-стадо»)? Сейчас это можно сделать с тем, к чему не была приложена рука человека как творца, что по существу придаёт юридическим и технологическим вопросам неотъемлемый эстетический подтекст, который может быть рассмотрен в рамках некоторой общей теории эстетики. Обработка с помощью человеческого мозга обнаруживает себя в привилегированном положении, тогда как всякая технологическая обработка ... Читать дальше »

Если один режим дискурса связан с принудительными разграничениями, такими как разграничение режимов правления или образами мышления, то другой — с обозначениями расслабленности. Неразграниченность можно усмотреть в самом человеческом действии с одной стороны как охотника и собирателя, а с другой стороны как отдыхающего, похожего на спящего хищника, но такого как домашняя кошка, который уже был вытеснен из сферы природы и превращён в продолжение человека или человеческого дискурса в особенности (особенно когда кошка породистая). Поэтому смотря на спящую кошку как на неотъемлемую характеристику жизни цивилизации мы в принципе смотрим и на саму деятельность человека как на практику, определённую дискурсом современности. Этот режим расслабленности остаётся неразграниченным и ему не требуются разграничения как и нацеленность на действия, тем не менее это не собственно бездействие — это именно неразграниченное действие. Поскольку и заведение домашнего животного само предполагает некоторую направленность и такое действие вписано в картину происходящего, то и всё дальнейшее не является бездействием самим по себе. Это может быть впрочем отчасти так как с теми занятиями спортом, которые частично определяются устремлением человека, а частично — дискурсом физической культуры и здорового образа жизни (здесь понятна разница для правления человека или группой, но подобным образом на уровне гос ... Читать дальше »

Город давно был захвачен ими. По аллее не пройти: приходится обходить. И в домах поселились и чувствуют себя как хозяева. Всё что есть полезного, все пересечения и переплетения — всё для них. И даже внутри притворство красоты само служит во имя бессмысленности, когда скрывает видимость и затемняет ясность. Нет, к сожалению это не цветы и не дети и даже не совсем формы жизни или техники. Можно назвать их проявлениями дискурса, но это лишь представление для послесовременнизма. В каждой движущейся собаке как в мишени сливаются прагматика с поверхностью китча, так же как и в навеки замерзшим садовом гноме и не случайно они слишком часто не просто похожи друг на друга, а идентичны по своей морфологической структуре. Кошки казалось бы не делают ничего кроме как отвлекают окружающих от их бессмысленного существования с тем чтобы они могли забыться скорее в теплоте чуждой жизни, чем в беспечности своей. Но это жизнь. А что касается техники — как транспортных средств так и производительных сил, — то в них лишь образ прагматики остаётся как функциональная привязанность, которая между тем ни к чему не привязана, а движется сама по себе, повинуясь легенде о вечном двигателе. Так чуждо чувствовать себя своим в этом транспортным дворце как будто в нём люди нужны только чтобы быть украшением этим монументальным глыбам, а не быть больше собственной жизнью. Отэтого и электрический свет растворяет своей неумолимостью стремление человека больше не ... Читать дальше »