В своё время перед человеком были распахнуты настежь все двери личностности, а в другое время они были плотно затворены. Часто эти времена совпадают или пересекаются в неизгладимой границе дискурса и немногословности. Слова неслышимыми звуками ложатся на старые ступени, пусть даже все лестницы и остались лишь в тенях воспоминаний о былом. Новые фантомы возникают ежеминутно и на метапространствах и на лоне общественной действительности и они стремятся заменить собой то, что было пущено под откос нет, скорее не истории, а некоей противоистории, где сама история плотно утрамбована между тканями жизней и камней самого откоса. И те, кто на гребне упорно твердят, что история такова какова она есть, но во многих случаях они тем не менее просто оказываются по разные стороны этого откоса, так что воссоединиться люди могут наверное только уже после того, как поезд перережет им глотку.

Но противоистория не всегда изображается со знаком минус, она может воскрешать и образы оптимизации длительности прошлого. Когда человек мыслился как стремящийся к неким интересам или целям и уже в этом дерзающий быть неким подобием рациональности, то он мог по крайней мере рассчитывать на вещную длительность своего окружения, творимого им же вокруг как построение и обретение, а иногда и нахождение (например, в случае нахождения даров природы или просто созерцания прекрасного во вне как внутри). Даже ограниченно стремящийся как ограничен(н)о рациональный он всё ещё остаётся субъективной ... Читать дальше »

Интересный вопрос, как связаны дискурс и рациональность? Как получилось так, что что постепенно в XX в. экономика постепенно сместилась в сторону рассмотрения всё более сложных и идеальных рациональных моделей поведения и как постепенно возникло противоположное направление исследований, которое с именами Даниэля Канемана и Амоса Тверски приобрело черты нового ядра? Об этом можно прочитать в книге Ричарда Талера «Новая поведенческая экономика». Можно сказать, что это изменение подчиняется методологическому описанию формированию ядер теорий, либо смене парадигм, но в сущности речь идёт в данном случае об общем понимании прагматики. Действительно, к чему нужны все «научные» рассуждения экономистов, если в сущности они не могут достоверно описать и объяснить (с точки зрения психологии) ни поведение потребителей, ни участников большинства рынков? Значит ли это одновременно и крах надежды на описание сферы услуг и стремление к её переводу на информационные площадки, где вместо воспроизведения того, что происходило раньше заменяется некоей новой структурой, в лучшем случае отчасти омифологемененной опытом прошлого?

Ответы на эти вопросы можно найти, если обратиться к рассмотрению дискурса, поскольку он в конечном итоге и определяет само возникновение и сохранение идеи о рациональности как идеальном типе, получающем повседневное закрепление и в обществе и в трудах учёных. Правление рациональности в науке в принципе сложно о ... Читать дальше »

Пока часть мировых разведок заботятся о том, чтобы влияние было индивидуальным, другие общественные службы уже стремятся к обеспечению экономической эффективности выбора программ образования (например, согласно высказанным предложениям о предоставлении информации, насколько будущие доходы зависят от выбора той или иной образовательной программы). Получается, что с точки зрения послесовременного дискурса в межгосударственном отношении более эффективной пропагандой может являться точечно направленная, тогда как во внутригосударственных отношениях работает и массово направленная информация, такая как сведения о том, какой прирост будущего заработка обеспечивает высшее образование по тому или иному направлению подготовки. При этом оказывается с одной стороны, что образование в области культуры имеет в среднем отрицательную ценность, что вполне ожидаемо, тогда как ценность внешней разведи сама по себе подвержена высокой хозяйственной неопределённости, и по сути также может рассматриваться как отрицательная, поскольку за пределами мягкого воздействия идёт вразрез с хозяйственными отношениями.

Между тем руководителей и проводников дискурса продолжают обучать в школах делового управления фактически основам дискурса в его неблагоприятной форме направленного влияния и убеждения и даже создания защитной корпоративной границы дискурса по принципу разделения подчинённых направлений настольк ... Читать дальше »

Когда я шучу, я оказываюсь наиболее серьёзен.
Человек

Когда у меня появлялся вопрос, вода всегда мне подсказывала. Так было и на этот раз. Только нахождение в воде путем погружения способно было дать словно дельфийский оракул ответ на все возможные вопросы, даже те, которые было невозможно задать, впрочем вопрос был один: о сущности и месте человека в будущем. Раньше от человека требовались какие-то странные качества: женщины должны были быть прекрасными, мужчины — смелым и решительными. Теперь же в эпоху планетарной угрозы, недостатка и переизбытка, достаточно ничего не делать и преуменьшать своё воздействие. Маленький человек способен стать настоящим героем вездесущей оптимизации. На первый взгляд это парадоксально, но если войти в воду, то здесь герой и может найти себя воплощённым к каждодневном труде и утомительном отдыхе. Каждый гребок, сделанный с трудом, возвращается своей неповторимостью и бесконечным превосходством над человеческой слабостью. Если человека сделал труд из подручного материала, то этот труд был делом его же собственных рук и этим делом он продолжает оставаться, и будет продолжать оставаться. Но это был и путь воды, поскольку гребок, сделанный в воде, подсказал превосходство этого небольшого человека в огромном океане, так и взмах его рук подсказывает его следующее слово, его мысль как воплощение интеллектуального безграничного совершенства.
Раньше человек мог кичиться своей расточи ... Читать дальше »

В вечернем воздухе осаждался туман и неторопливая вереница мыслей могла теперь осесть на плоскости общественного бытия воображения подобно тому как частиц воды сливаются с плоскостями городских домов. Не знаю, насколько часто здесь сгущается морская дымка или облака, пришедшие с материка, но изменчивость климата должна её проявлять повсеместно. Пусть мне не довелось побывать в Гон-Конге, но этот наследник последствий Опиумных войн может мне много рассказать о будущем цивилизации даже в силе его дискурсивного представления как места столкновения, а затем и пересечения систем. И дискурс сосредотачивается как вокруг точки росы около понятия свободы, свободы, которая может означать иногда лишь иллюзию, а иногда и безвыходность. Если действительность второго порядка здесь проявилась как никогда остро в островной направленности небоскрёбов лицом к лицу, то близлежащие острова открывают пути действительности третьего порядка в виде направленных друг на друга экранов переносных устройств, правда теперь здесь уже не требуется соблюдение физического совмещения плоскостей, а отсюда изменяется и понятие самой степени свободы. Пусть дискурс об этом умалчивает, но здесь понятие хозяйство проявилось в паразитизме как производительного, так и духовного, а значит отчасти культурного. История показывает, что эта туманная красота — всего лишь наследие незаконных поставок опия, но как и в любом искусстве отрицательно хозяйственное всегда становится эстетически весьма значительным, чтобы ... Читать дальше »

Как бы парадоксально не выглядели попытки подсчитать, сколько процентов трудовой и обычной жизни тратится на исправление слова «Thanks» (англ.) или определить, как часто нужно работать из неизвестного места (по послепандемийной статистике некоторых стран оказалось, что клерки стали находиться в зданиях фирмоуправлений столь же редко, как в допандемийные времена могло себе позволить руководство), но главный абсурд скрывается в самих определениях соответствующих функций как послефункций, ведь нахождение у оргтехники, на стуле, в движении — это скорее производные не от мышления, а от самого тела, которое подвержено по существу всё тому же ограниченному числу крайностей, что и раньше. Впрочем условность наблюдения обусловлена прежде всего вездесущностью противопоставления самого мыслительного и физического. В любом случае информация о том, что люди проводят годы жизни, исправляя размер шрифта, вводя и изменяя пароли, наблюдая за вынужденными простоями при переустановке и обновлении систем сама по себе не становится основой для действия, но в какой-то момент, как и любое времямеряние (хронометраж) может приоткрывать глаза. То, что такие сведения сами по себе не ведут к решению проблем ещё не значит, что они не позволяют достигать эстетического понимания в плане разрыва самоскладывающихся представлений с опорой на измеренную вероятность. Опасностью таких измерений выступает их условность, поскольку в ... Читать дальше »

Язык не говорит, но создаёт и строим из него словно из кирпича. Живая или мёртвая речь — это скорее вопрос эстетики подобно вкушению воды и поиску ещё неведомых науке свойств, но вполне осязаемых организмом, подобных чистоте загородного воздуха, правда для городского жителя столь же трансцендентальной, как и потускневшие над головой звёзды. Тем не менее некоторые языки признаны «мёртвыми», хотя их элементы продолжают всплывать и были встроены в другие. Применимо ли такое выражение собственно к языку — это вопрос, поскольку собственно труды корпуса языка остались неизвестными, как и возможность воспроизвести и насладиться красотой поэзии и прозы. Точнее было бы говорить о речи, но и сами языки всё же если и не мертвы, то замерли в многовековой толще. С одной стороны они мертвы, поскольку перешли в распоряжение формальных научных построений, а с другой стороны они ушли вместе с растворившимися народами. И за последнее время оценка этого ключевого показателя приобрела несколько оттенков.

Прагматический дискурс утверждает, что следует исключить упоминания обрывков мёртвых языков из деловой переписки, ибо это в некотором роде неправильно представляет собеседника в глазах. Но в чьих глазах, если не наследников Древнего Рима? Разве их можно смутить латынью. Возможно речь идёт об эго более северных племён, поэтому они относятся к исконной латыни без надлежащего пиетета. Как бы то ни было, но добавление чего-то вроде «Divide et impera» ил ... Читать дальше »

Оказывается, что ключевым вопросом современного обучения является переход к обучению не людей, а человека. Но это в принципе хороший переход, как и переход от массовости к личности, по крайней мере пока он не приобретает форму замены коллективизма индивидуализмом. В цифровых лабиринтах послесовременности слишком легко перепутать одно с другим: стены становятся экранами, а люди – системами. Кем же становится отдельный человек, из которого судорожно пытаются получить высокопроизводительную общественную машину? Может быть процессы – это и есть те стены лабиринтов, которые издавна формировали структуры городов и инфраструктуру до боли в лошадиных копытах знакомой брусчатки. Из этих же стен так приятно получать и небольшие переносные домики и несколько шкафов с оболочкой. Одни оболочки дополняют глаза, другие – кожу, но стены кажется всегда стоят особняком. И когда начинается преобразование человека, то преобразования его в части его стен одновременно производить проще всего и сложнее всего.

Новые подходы к людям – это и преодоление стен и их создание. Сами общательные сети строятся из многочисленных перегородок и большой стены вокруг. И даже если эти стены прозрачные и допускают эхолокацию, но такие сверхспособности почему-то предоставляются немногим. Но если взглянуть на город – то в сущности мы здесь ничего не увидим, кроме украшенных или минималистичных стен и подходов к ним. И интересно, где спали первые люди, которые больше не спали н ... Читать дальше »

Вот они заборы: выстроились вдоль дороги словно на параде, выставив местами кирпичные столбы, словно начищенные штаны и сапоги.. Рядом простираются полоски выстриженной и разросшейся травы с вездесущими одуванчиками. С одной стороны часто заборы похожи на древние стены, защищавшие по бокам торговые пути или на средневековые крутые въезды в крепости, на которых легче обороняться. Эти же заборы выполняют совсем иные функции: отчасти декоративные, отчасти обозначающие и разграничивающие, и якобы защищающие от невидимой пыли и выхлопных газов. В своей означивающей функции заборы раскрывают сущность и пустоту знака «дом-крепость», тем самым представляя театральные декорации. В сущности если они и защищают от чего-то, то человека от человека: от разъезжающих людей-машин и просто от прогуливающихся людей-людей. Кто ещё не так покорился послесовременнистскому театру всячески будет препятствовать сплошной оболочке, расползающейся по воздуху словно нефтяное пятно по воде, тем более что это и есть нефтяное пятно краски, создающее китчевость выбора из трёх цветов, используемых и для крыши и для забора, но почему-то не для кухни. Интересно, что этим набором цветов (зелёный, коричневый, матовый красный) люди отгораживаются и от неба и от самих себя, а может быть от земли. В этом абсурдном стремлении люди хотят вырваться на природу, а по падают в те же 4 стены заборов, которые знакомы каждому по внутренностям комнаты. Так наверное и есть: если раньше во времена прежнего упадк ... Читать дальше »