Всё просто: здесь ничего больше не было. Всё, что проходит - остаётся в прошлом и никакой синтез прошлого невозможен. Возможен ли синтез будущего - вопрос иного порядка. Мы живём в цивилизации анализа, ведь главное средства расщепления мира - это наш язык, наши слова и сознание само о себе. Там в бессознательном нет слов, есть лишь какие-то клейкие разнонаправленные стремления, ведущие в никуда, хотя и к чему-то. Но они могут вести просто от, если сознание стремится к собственному сохранению, так сказать внутреннему выживанию во враждебной неустойчивой среде. Можно предположить, что подсознание, ребёнок связаны с образами природы и естественности, видимо по историческим причинам происхождения вида человека разумного (хотя сам он похоже унаследовал черты различных видов, я же говорю про основную ветвь, не денисовскую и не неандертальскую). Сознание как обитель слов, операций расщепления и соединения подобно некоей машине сказок, внутреннему театру, в котором разыгрываются сцены и игры. Родительская же или сверхсознательная часть по существу должна объединять, подчинять, выстраивать иерархии, препятствовать играм , хотя может просто отсылать к образу других людей, создавать некую отсылку к самому человечеству, обществу, к самому себе. Иногда возможно человек сам представляет себя основой себя, таково одно из оснований философии.

Но как говорили классики сознание - это и есть основа всякого синтеза. Язык един, мышление едино, поэтому оно синтетично и аналитично одновр ... Читать дальше »

Я пришёл к следующей форме заключения во время обеда: "Если идти есть с помощью непереходного глагола, то твоё идение может перейти в едение". Идение же само следует из непереходности словоупотребления "идти" или даже "идти есть", но как только она становится "идти есть обед", то она приобретает форму переходности. И этот момент приобретения предметности - есть одновременно момент деобъективизации в смысле избавления от невидимого немыслимого объекта, заключённого в непереходности. Как только сказуемое становится переходным - когда оно становится формой "идти обед", !идти суп", хотя мы и не знаем какой точно суп или обед, но мы всецело впадаем в область превращённой формы, общественного ложного сознания, которое постулирует институциональную данность хозяйства услуг, избавляющего людей от требований истинной объективации в виде сталкивания себя руками с тем, что мы едим, ведь мы как европейцы редко что едим руками, равно как и ходим руками редко, да даже ногами в смысле босыми мы редко передвигаемся, хотя именно такая форма названа в среде бегунов естественной в смысле её объективности. А мы поглощаемся опредмечиванием и сами следовательно превращаемся в форму деобъективированной действительности. Всё, где мы стараемся прервать этот процесс сосредоточено в области непереходности, где мы не должны додумывать  предметность: именно так мы можем существовать, становиться и развиваться, но прежде всего существовать как ... Читать дальше »

Здесь везде были тропинки: сама скала словно бы превратилась в одну большую тропинку, которая и стала столь незыблемой и лишённой растительности лишь благодаря стараниям ног человеческих или иных животных. Но основанием этого идеального опредмечивание является движение природы недоступное для толкований через общественное сознание или системы. Но вот там, где тропинки действительно можно было уловить как раз проявлялся изменяющийся ландшафт в виде общего  своего вторичного предметного существования связанного с потребностью перемещения, наблюдения, восприятия. Люди избавляются от мнимых и фетишизированных категорий здесь, они начинают мыслить в понятиях земли и камней, торфа и воды, а не асфальта и бетона, но этого ещё не достаточно, чтобы очистить сознание от общественного субъективного восприятия, от систематических наслоений привычных пластов действительности, за которыми действительности не обнаруживается, в том числе и от иллюзорности дороги, вместо которой лежит извилистый и разноскоростной путь.

Здесь эта дорога не прекращается: она перетекает из ручейка в ручеёк, от воды к деревьям вверх по камням, между стволов, до мест существования различных потребностей. Но одной из основных потребностей является наблюдение, простое существование и еда. Даже вскипятить воду и сварить крупу здесь не так просто, это церемония, в которой все участвуют: кто-то может просто смотреть за огнём, кто-то доставляет и рубит дрова. Не знаю, сколько мы тратили дров, в отличие о ... Читать дальше »

Если я даю человеку оступившемуся, согрешившему перед людьми и обществом кусок хлеба, то только абсолютный варвар может отбивать дающую руку или вязать меня вместе с совершившим преступление.

М.К.Мамардашвили

Во многих странах права природы всё чаще входят в жизнь правовой системы. Ранее я писал об осуждении европейского садовода за убийство пчёл (тем, что применял губительные для них вещества). А как на счёт защиты прав бездомных животных в России? Или бездомных людей в Европе, США или России? Известно, что последних везде достаточно (наверно по причине общего безразличия, хотя способы выживания для них сходны, часто находятся и неравнодушные группы помощников), а вот проблему бездомных животных видимо в России решают не слишком "цивилизованно". Но всё же ситуация улучшается, раз к Олимпиаде-80 вывозили людей из городов, тогда как к недавнему чемпионату всего лишь усилили "борьбу" с животными. Но когда в подвале находят крокодила и его отлавливают - все только удивляются и радуются за новую судьбу спасённого животного. Когда же временно нежилые дома становятся могильниками для животных мы можем этого просто не замечать. Замечают же люди другое: словно тараканов они пытаются истребить домашних животных, ставших бездомными.

Подобная история произошла недавно, но на сей р ... Читать дальше »

Что такое экзистенция? Можно ли экзистировать, не зная об этом? Конечно мы не часто задаём эти вопросы, но иногда говорим об экзистенциальной важности чего-либо, то есть о выживании или существовании чего-либо. Ещё нашу жизнь пронизывает Шекспировское "быть или не быть", а о чём, если не об экзистенции этот вопрос? Ведь он включает размышления как что-то выбрать в жизни, наверное самое важное, стать иной сущностью, выжить в этом мире. Ещё сегодня встретил вопрос о важности ... Постоянно перед глазами появляется вопрос не иначе как экзистенциальный: докажите, что вы не робот. И это меня спрашивает робот! Где теперь власть? Если отвечать на этот вопрос, то нужно отвечать что экзистенция это не что, то есть ничто или нечто и в этом её постструктуралистская денотация. Экзистенция тогда как отрицание бытия, а бытие - как отрицание жизни, но лишь денотированно, то есть означаемо, а не означиваемо. Означиваемо же бытие сопряжено с собственным отрицанием, например, в том, что смысл жизни - и есть отрицание жизни, поскольку смысл жизни важнее неё самой. И этот смысл для животных проявляется в кастрации, когда жизнь кастрированного животного уже лишена смысла размножения, но для домашних животных в связи с искусственным отбором она лишена изначально, поэтому это вопрос о различии равенства и противоречивости. Для людей же бытийствование будет различно и не обязательно в первую очередь сводимо к размножению, хотя для большинства вероятно так, но и вопрос о кастрации людей с ... Читать дальше »

Помимо прагматической ценности наличия выходного (или антипрагматической в смысле отсутствия работы в праздник) праздник обладает и культурным содержанием отдыха. Культурным оно является в смысле солидоризации с общественным слоем, но в случае выражения внутреннего протеста или просто состояния уединённости от общества оно может быть признано и контркультурным. Культура в отличие от контркультуры складывается из цепочек крайностей, которые следуют последовательно из народных настроений и государственных/надгосударственных установлений. Международные праздники призваны улавливать некоторую шаризованную обобществлённость цивилизационного антагонизма противоположностей племён и наций, тогда как государственные разрывают это стремление к обобществлению и противополагают ему собственные разорванные и разомкнутые цепочки, призванные не уравновешивать систему, а придавать ей внутренний толчок на почве изменяющегося градиента комплексности властного порыва. Такие цепочки состоят из общественных или государственных воспоминаний о событиях или признании правовых установлений, словом они обращаются умерщвлённому прошлому, чтобы вновь реинкарнировать его по заранее установленному графику, следующему из языческого культа цикличности, сезонных божеств как и весь годовой календарь.

Если бы мы жили по галак ... Читать дальше »

Я открываю книгу или просто держу её в руках и уже ей доверяю. Всё-таки и современная печатная продукция несёт на себя отпечаток давнего и средней забытости прошлого: и древнеегипетских папирусов и глиняных табличек из Междуречья и новгородских берестяных грамот. Особенно интересно открывать книгу про информационные технологии: это в некотором смысле разгружает мозг, придаёт уверенность в силах и во всем происходящем: каждая страница уже видна, пусть только своей гранью, а путь по ним уже кажется пролегающим перед глазами подобно дороге, которая лежит в соседний город не через дремучий лес, а через открытое чистое поле, над которым восходит краснящееся солнце и знаменует прекрасный тёплый день, который готов почти бесконечно дарить свежесть и непревзойдённость нетронутых ещё человеком цветов и неуловимого едва заметного ветерка, лёгкие взмахи крыльев бабочек и жужжание вечно трудящихся пчёлок. Всё это ощущается и на этих страницах, в конце концов они тоже сделаны из лесного материала. Но немыслимое раньше в древнем и средневековом мире теперь в наших руках: стандартная бумага, стандартные буквы и даже стандартные шрифты и линии - всё столь обыденно, что кажется бесконечно отдалённым от природного разнообразия. Эти страницы конечно только создают видимость унификации, пока нам недоступны нанотехнологии, которые позволят создавать в тысячи раз более тонкую бумагу и снизить расход материалов больше чем на несколько порядков, а пока они шероховаты и таят в себе целые миры слов ... Читать дальше »

Всё, что может делать человек послесовременности - это путешествовать по её поверхности. наслаждаясь быстрыми перелётами и яркими впечатлениями, приятными духами и сверкающими волосами. Мода должна бы была придать различные значения каждому символу в образе человека модного, что открыло бы пространство для расслоения плёнки функционализма. Почему же этого не происходит? Почему почти каждый человек ощущает свою причастность к происходящему, даже если придерживается различной идеологии? И почему мы должны отнять у людей это единственное пространство, в котором они стремятся проявлять самовыражение, это стремление к функциональному совершенству, приобретению и обладанию символами? И, наконец, неужели человек настолько слаб, уродлив и беззащитен, что ему нужны стены, системы безопасности и постоянная обработка своего тела?

Вселенная смыслов играет порой странные игры с живыми существами и популяциями.  Приматы начали применять слова и получили преимущества для создания языковых пространств и систем: быстрое принятие сигналов об опасности становится основой современных систем безопасности. Но своим появлением язык в гармоничном дочеловеческом природном мире привёл к необходимости ослабления других функций, пока в какой-то момент человеческая изобретательность всё же не одержала верх, начав приручать саму природу. Так зарождалось и развивалось искусство в противовес прагматизму повседневности. Кошки, например, прагматичные создания: они моются, чтобы не издавать зап ... Читать дальше »

Закрыть глаза и слушать шёпот шин проезжающих транспортных средств. было так странно и нелепо, что не хотелось отрываться. Стоя здесь на светофоре, нет не на нём конечно, перед ним, то есть не перед ним а рядом с ним, то есть не рядом, а рядом с толпой людей, которые стояли вокруг, и опять же не рядом с ними, а в каком-то хаотичном порядке, то есть без порядка..., ощущалось приближение момента переключения, который был уже близко, но в то же время до него было ещё бесконечно далеко, поэтому я пока закрыл уставшие от утреннего света и беспокойства глаза, вглядываясь внутрь себя, где было тихо и уютно. И я почувствовал этот неумолимый нескончаемый шум похожий на звуки лангольеров, этих безвременных проповедников дегресса и расфункционализации, но они не нападали на людей, они неслись мимо, подчиняясь правилам дорожного движения, словно специального придуманным как и другие институты, чтобы накинуть узду на невидимую энергию внутреннего сгорания, не дать ей вырваться, а вечно крутить жернова современности. Наконец он начал медленно стихать и совсем прекратился. Я открыл глаза и увидел, что "лангольеры" послушно останавливаются, а значит можно двигаться вперёд, не боясь быть сбитыми ими, аккуратно протиснуться во внезапно разверзшееся временнОе пространство даже раньше момента переключения и устремить свой бег вопреки времени дальше, эту ускоренную ходьбу, которая не похожа на бег на месте в салоне автомобиля, не использует чужую энергию - не подчиняет себе сжигаемые ... Читать дальше »

По пути неопределённости: по главам книги «Принцип неопределённости» Мартина Герберта

К главе 9 «Разговоры в темноте»

Хотя это не история, это скорее отдельные её элементы, но творчество Виктора Мана вполне соотносится с теми местами, которые становились почвой для его жизненного пути: сначала в Румынии, потом в Израиле[3, с. 158]: действительно как стремление к потустороннему смыслу, сверхестественному коннотировано с легендами о вампирах, а воплощение христинско-иудейских образов соотносится с соответствующими святыми местами. Более того, обе стороны сочетаются вместе в серии работ, придумывающей и рассказывающей историю о таинственном художнике Джузеппе Саччи, о котором сохранились лишь обрывочные сведения, через интерпретацию легенды о Големе и слова «правда», которое и оживило по преданию глиняное изваяние[3, с. 158]. В творческом мире таким образом разрываются грани «истории» как реальности и в со ... Читать дальше »