Промышленное проектирование

(перевод оригинала "Industrial design")

Статья «Промышленное проектирование» из журнала «Экономист» пытается в продолжение статьи «Поодаль или в действии» рассмотреть проблему обновления хозяйства путём замены одних отраслей другими.

Способны ли правительства помочь оживить нововведения и торговлю?

Возможный выпуск хозяйства зависит от доступных размеров труда и капитала и от искусности, с которой указанные средства задействуются. Из этих трёх движущих сил искусность безоговорочно является самой главной. Она обеспечивала около 88% роста выпуска на каждый человеко-час в период между 1909 и 1949, как указано в исследовании Роберта Солоу (Robert Solow), которая помогла ему получить Нобелевскую премию. Солоу окрестил эту весьма важную движущую силу «техническими изменениями», весьма туманным термином для обозначения всего, что приносит больший выпуск для тех же самых затраченных труда и капитала. Он мог бы включать изобретения, являющиеся прорывом, такие как двигатель внутреннего сгорания или организационные улучшения, такие как сборочный конвейер или кольцевая транспортная развязка.

На конференции в апреле Солоу оптимистически относился к тому, что технические изменения действовали бы быстро, несмотря на кризис.  Он говорил о том, что «кажется, что эти основные определяющие силы роста возможного выпуска не уменьшились вовсе». Мухамед (Mohamed El-Erian)  Ел-Екиан из Пимко (Pimco) также уверен в этом: «Извечные силы, определяющие действуют и предпринимательская активность не исчезнет». Но кажется, что многие из компаний, ответственных за осуществление таких изменений, уверены в успехе меньше. Почти из 500 крупных предприятий недавно обследованных МакКинси (McKinsey), консалтинговой фирмой, 34 % планируют расходовать меньше на НИОКР в этом году и только 21 % полагают, что они будут тратить больше. Исторически расходы на НИОКР изменялись вместе с доходами, но в большей степени, чем доходы: когда рост снижается на 2 %, расходы на НИОКР падают на 3%. По данным ОЭСР, что ещё интересней, долгосрочные проекты  первыми закрываются. Но они то как раз и ведут к наибольшим прорывам.

Когда расходы на НИОКР крупной компании падают, вложения в новые и занимающиеся нововведениями фирмы исчезают. Один доллар рискового капитала приносит столько же заявок на патенты, сколько 3 доллара расходов на НИОКР, говорят Самуэль Кортум (Samuel Kortum) из Университета Миннесоты и Джош Лёрнер (Josh Lerner) из Деловой школы Гарварда. Но вложения рисковых инвесторов в Америке за 2 квартал этого года были на 51 % ниже по сравнению с тем же периодом прошлого года.

Дороги к сокровищам

Передовые хозяйства, такие как хозяйство Америки, достигают развития за счёт изобретения новых изделий и техники.  Развивающие страны, с другой стороны, растут  за счёт сбора отовсюду знаний как что-то делать. Даже если поток изобретений замедляется, остаётся глубокое вместилище существующего знания для развивающихся хозяйств. из которого они могут их черпать. Таким образом, кажется, что нынешний кризис мало помешал бы улучшению технических изменений в развивающихся странах. Но такое заключение может быть слишком поспешным.

Развивающиеся хозяйства обычно учатся на собственном опыте, как говорят экономисты, в основном в отраслях, поставляющих товары, которыми можно торговать, которые могут быть проданы на мировых рынках. Эти отрасли обеспечивают большое поле для улучшений, потому что размер мировых рынков обеспечивает лучшее разделение труда и большие преимущества от специализации.

Получается, что правительство развивающейся страны может поощрять такой процесс обучения за счёт поддержания её валюты дешёвой, что повышает внутренние цены на продаваемые товары по отношению к ценам на них в других местах, таким образом, способствуя большему производству фирм. Это опробованная и проверенная стратегия роста, поддерживаемая в последнее время такими экономистами, как Бела Баласса (Bela Balassa) и позднее отстаиваемая, среди других, Дани Родриком (Dani Rodrik) из Гарварда. В недавнем исследовании Каролина Фреунд и Марта Динисе Пирола из Всемирного банка показывают, что устойчивые увеличения экспорта в развивающемся мире часто связаны с резкими ослаблениями валюты, которые способствуют выходу на новые рынки и производству новых изделий.

К несчастью дешёвая валюта помимо этого препятствуют потреблению продаваемых товаров, делая импорт более дорогостоящим. В итоге получается положительное сальдо торгового баланса, который может выйти из под контроля. Ещё до начала нынешнего кризиса Уильям Клайн (William Cline) из института Международной Экономики Петерсона, коллегии учёных в Вашингтоне, а федеральном округе Колумбия, беспокоился, что общее положительное сальдо всех следующих такой стратегии стран было слишком большим для того, чтобы развитый мир, особенно США, могли его принять на себя. Поскольку Америка и Европа пытаются вывести себя из кризиса, их политические деятели могли бы действовать сообща со странами, которые они обвиняют в меркантилизме и манипуляциях с валютой.

Таким образом, рост производительности в мире находится под двойной угрозой. В развитом мире ему угрожает нехватка средств для нововведений, а в развивающемся мире ему угрожает потеря адекватного отношения к росту, основанному на экспорте. Возможно, это является символом нашего времени, что в ответ на обе эти проблемы люди обращаются за ответом к государству.

Очистка грязных слов

Если развивающиеся страны вынуждены были бы отказаться от своей дешёвой валюты, то они могли бы их заменить хорошо проработанной промышленной политикой, утверждает Родрик. Государство в этом случае могло бы субсидировать переход от обычных предприятий, таких как экспортёров товаров, к новым и более выгодным видам деятельности. Родрик полагает ,что промышленная политика 1960-х и 1970-х была более успешной, чем сейчас признаётся.

Подобно недооценённому обменному курсу, промышленная политика может содействовать производству товаров, которые можно продавать. Но, в отличие от дешёвой валюты, она не требует создания препятствий для потребления. Некоторая часть того, что производится в больших объёмах, чем нужно, пойдёт за рубеж, увеличивая экспорт страны. Но если обменный курс получает возможность укрепиться, он сведёт на нет положительное сальдо торгового баланса и уберёт зарубежные обвинения в манипуляциях с валютой. Это сделает сектор продажи товаров много меньшим, чем при развитом меркантилизме, но при этом большим, чем того бы требовал рынок.

Уже до кризиса Родрик работал над восстановлением значения промышленной политики в глазах коллег. Он полагает, что она заработала себе дурную славу из-за того, что правительства в прошлом попытались выделить победителей. определяя отрасли или фирмы, которые по их мнению заслуживали их поддержки. Иногда это было успешно, но слишком часто они растрачивали скудные средства попусту. Современная промышленная политика, утверждает Родрик, должна быть скептической, поддерживающей отрасли или способы, которые страна никогда раньше не пробовала. Если они окажутся неудачными, то всё равно останутся уроки от такого эксперимента. Правительству следует делать свой выбор широким, тщательно отслеживать результаты и беспощадно сокращать свои убытки. Промышленная политика не может отобрать победителей, но она должна быстро избавляться от проигравших. Один выдающийся успех оправдает многие поражения. Родрик, по существу. просит технократов развивающихся хозяйств подражать рисковым инвесторам из Силиконовой Долины.

Тем временем, вернёмся к Америке: правительство настаивает на подражании технократам развивающегося мира. Так, США должны учиться у Тайваня, Южной Кореи и Китая, говорит Кевин Галлахер (Kevin Gallagher) из университета Бостона. Их государственное вмешательство в производство автомобилей, зелёные технологии и банковское дело не могут быть названы мерами спасения, но «скоро мы будем называть их новой промышленной политикой США». В августе Ноам Шайбер (Noam Scheiber) из Новой Республики (New Republic) критически отнёсся к мрачным перспективам Америки в экспорте, потреблении и вложении и сделал вывод, что промышленная политика была последней надеждой, чтобы возродить жизнерадостное настроение страны.

Америка никогда не была полностью верной идеалу laissez-faire*. Лернер в своей скоро выходящей книге «Проспект разбитых надежд» отмечает, что даже Силиконовая Долина в годы начала своего существования зависела больше от военных договоров, чем нынешние люди могут себе представить.

У Лернера нет богословского порицания в отношении промышленной политики, и он верит, что бюрократы могут помогать предпринимателям. Но, как свидетельствует название его книги, они обычно не помогают. Одна из причин этого состоит в том, что бюрократиям необходим устойчивый поток быстрых побед для утешения их политических спонсоров. Они не могут в полной мере совладать с большой чередой поражений, прерываемых отдельными проблесками удач.

Из Силиконовой Долины в Бреттон Вудс

Если бы она работала, как предполагается, то промышленная политика Родрика убрала бы один из стимулов для положительного торгового баланса развивающегося мира. Но остаются и другие. Многие из таких хозяйств сохраняют положительное сальдо как средство от финансовой паники. Из заработки от экспорта позволяют им накапливать большие предохранительные резервы в иностранной валюте. Нынешний кризис только усилил такое побуждение. Запасы долларов, которые казались ненужными перед суматохой прошлой осени больше не кажутся столь избыточными. Старое практическое правило, которое гласило, что странам следует хранить достаточно резервов для покрытия только краткосрочного внешнего долга теперь кажется безнадёжно устаревшим. Перед этим кризисом у Южной Кореи был запас резервов стоимостью 240 млрд. долларов. И даже при этом прошлой осенью вон стремительно падал относительно доллара.

Если народные банки развивающихся хозяйств настаивают на покупке резервов в долларах, то их покупки поддерживают зелёные бумажки*, препятствуя тому, чтобы Америка проводила обесценение, которое ей так нужно. США могут обнаружить, что поглощают своё превышение сальдо снова за счёт получения большого дефицита. Но вместо повторения общей несбалансированности, которая царила до кризиса, возможно достижение нового modus vivendi (лат. образ жизни): Америка могла бы компенсировать поступление капитала от зарубежных народных банков за счёт собственного оттока капитала. Она может занять на небольшой срок у развивающихся стран, обеспечивая их потребность в сбережениях, ликвидных ценных бумагах, даже если она вкладывает на долгий срок в более рискованные и более прибыльные активы за океаном.

Рисковый инвестор всего мира

До некоторой степени она уже им является. Она владела зарубежными акциями и прямыми вложениями стоимостью 6,6 триллиона долларов на конец 2008 года. когда иностранцы обладали правительственными обязательствами США на стоимость 4,6 триллиона долларов. Действительно, Пьер-Оливер Гуринчас (Pierre-Olivier Gourinchas) из Калифорнийского университета, Беркли, и Нелен Рэй (Hélène Rey) из Деловой школы Лондона описали Америку как «рискового инвестора» мира, выпускающего обязательства с постоянным доходом и вкладывающего множество денег в акции и прямые вложения за рубежом. Её роль как рискового инвестора не просто метафора. Эта страна осуществляет массу заграничных сделок по рисковым вложениям. В период между 2003 и 2007 число сделок, которые США провели с заграницей превышало число, проводимых иностранцами в США в среднем на 3000 в год.  

Теперь США нужно увеличивать эти зарубежные вложения, чтобы они совпали с вложениями, которые они привлекают. Принимая во внимание, что их домохозяйства снова сберегают, они могут предоставить больше капитала. Кажется, что рисковые, но доходные развивающиеся рынки теперь больше говорят о том, что рисковые и не оправдавшие надежд секьюритизованные активы оказались беззащитными словно подделка троекратного А.

Что касается возможных получателей избыточного американского капитала, то одни будут признательней других. Многие переживают по поводу притока капитала, будучи застигнутыми врасплох истребованием обратно в прошлом. Но прямые иностранные вложения являются относительно устойчивыми. А деньги, которые американцы могут вложить в развивающиеся фондовые биржи были бы вложением в собственный капитал (акционерным инвестированием), не создающим обязательства по повторной выплате. Развивающиеся хозяйства, такие как хозяйство Индии, препятствуют иностранцам покупать их долги, но свободно позволяют им выходить на фондовый рынок. Индия смогла накопить более 250 млрд. долларов резервов за последние несколько лет без поддержания положительного торгового баланса.  

Всё это предполагает альтернативу промышленной политике, как в богатых, так и в бедных странах мира. Со многими из провалов рынка, которые могли бы оправдать промышленную политику, можно столь же успешно справиться с помощью прямых иностранных вложений или иностранных рисковых вложений. Например, иностранные международные предприятия могут облегчить проблему курицы и яйца, которая поражает многие новые отрасли. Участие крупной иностранной фирмы может объединить вложения покупателей и поставщиков.

Более того, больший отток капитала из США ослабил бы доллар, позволив торговому балансу этой страны улучшиться. Резкое увеличение экспорта сделало бы больше, чем что-либо другое, для того, чтобы вновь оживить жизнерадостное настроение в США и дать возможность организациям снова тратиться на НИОКР. Одним словом, если бы развивающиеся хозяйства были бы способны импортировать американские рисковый капитал, у них было бы меньше потребности в изобретении своего собственного. А если США могли бы повторить рост развивающихся хозяйств, основанный на экспорте, им не надо бы было перенимать их промышленную политику. В итоге было бы более уравновешенное восстановление в США и в развивающихся хозяйствах.