Для сознания, жать сколько-нибудь свободного от условности, большая часть публично звучащей речи и печатной продукции кажется полным сюрреализмом.
Маркузе Г. Одномерный человек, М.: АСТ, 2009, с. 128
Ритуально-авторитарный язык распространяется по современному миру, по демократическим и недемократическим, капиталистическим и некапиталистическим странам. Согласно Ролану Барту, это язык, «присущий всем режимам», а существует ли сегодня на орбите развитой индустриальной цивилизации общество, которое свободно от авторитарного режима? Сущность различных режимов проявляется теперь не в альтернативных формах жизни, но в альтернативных техниках манипулировании и контроля. Язык теперь не только отражает эти формы контроля, но сам становится инструментом контроля даже там, где он сообщает не приказы, а информацию, где он требует не повиновения, а выбора, не подчинения, а свободы.
Маркузе Г. Одномерный человек, М.: АСТ, 2009, с. 144-145
Употребление слов и массовое сознание
Контекстуальная совзаимодеятельность
В этом материале мы рассмотрим особенности употребления слов и то, как оно осуществляется сегодня в повседневной речи и в различных более долговременных источниках информации. Если в повседневной речи употребление слов зависит от контекста общения, то есть фактически определено окружением говорящего субъекта, то в речи общеупотребительной власть контекста отступает и остаются общественные (социальные) нормы практически в их чистом виде. Можно говорить о различных общественных группах и присущих им нормам, но язык — настолько сложная и устойчивая конструкция, что способен создавать единое поле и эффективно включать, исключать, распространять и уничтожать собственные нормы. Он же способен объединять и направлять, сопровождать общество и его группы, устанавливая границы и возможности общественного сознания. В то же время сразу определим, что помимо массового сознания существует и общественное поле скрытых от языкового выражения образов, а также система общественного контроля. Одной из основных функций общественного становится создание механизмов, позволяющих сохранять чувство реальности, бытия в условиях неопределённости. Поскольку основной функцией механизма, обеспечивающего различные сознательные движения, в том числе коммуникацию личности и общественного сознания, является обеспечение пространственного и временного единства массового сознания, его динамической устойчивости, то возникает вопрос о том, что для разрешения различных конфликтов частей общественного сознания, мыслительной и чувственной областей, теоретического и практического направлений требуется в конечном итоге контекстуальная совзаимодеятельность (интероперабельность). Cовзаимодеятельность (Интероперабельность) означает возможность использования элементов языка в различных социальных плоскостях, а контекст говорит о единстве понимания смысла сказанного. Под контекстуальной совзаимодеятельностью мы будем понимать единство в языковом поле употребляемых элементов, обеспечивающих понимание, а значит и общественное доверие говорящих субъектов. Именно выступая как субъекты собственной речи участники общения одновременно причисляют себя к языковому пространству, обеспечивая единство контекста в рамках сказанной фразы. Контекст расширяется до границ восприятия всех людей, способных говорить на том или ином языке. Соответственно, написанная или напечатанная фраза становится понятной до степени и границ, в которых сохраняется общественное доверие. Если же контекстуальная интероперабельность теряется, то стороны не придают понятные и адекватные значения языковым единицам. Поскольку сегодня уместно говорить не только о языковом пространстве, но и о информационном, формируемом в то же время часто по принадлежности тому или иному языку (поскольку поиск осуществляется среди страниц на некотором языке, кстати в случае поиска можно говорить об условной совзаимодеятельности (интероперабельности) в рамках, в которых полный языковой контекст отражается в критериях поиска системы), то в рамках информационных пространств достигается также своя особая контекстуальная совзаимодеятельность, присущая группе лиц исходя из общности по культурным, политическим, хозяйственным интересам. Языковая общность обычно основывается на более глубокой архитипической общности, связанной с образом народа.
Итак, поскольку язык охватывает не только формально-логическую сторону, но основывается прежде всего на неформальных элементах, таких как присущие автору эмоции, его движения и мимика при разговоре и письме, то именно речь схватывает все составляющие общественного сознания, сопрягая в общем контексте общественное сознание с сознанием личности, делая чувства, мысли, намерения и цели интероперабельными, то есть способствующими общественной координации личных действий. Риски общественного сознания, оценки ситуации неопределённости в общества должны получать адекватную оценку, но именно возникновение таких ситуаций способно приводить к снижению контекстуальной совзаимодеятельности, когда субъекты теряют общие цели и ориентиры, вместо диалектической борьбы они оказываются в осознании подавленности и поиска иных контекстов, частных или мифологических. Соответствующие феномены общественного сознания проявляются в искажениях языкового контекста, когда вместо общения в рамках одного контекста речь приобретает форму достижения частных интересов, не способствую координации общих целей, не делая их совзаимодеятельными (интероперабельными). В таких условий возвращение контекстуальной совзаимодеятельности, которой соответствует открытое использование языка, возможно на основе так называемого восстановления доверия системы «мир — человек», определяющей возможности развития и существования человека, общества и всего мира. Но это восстановление возможно изначально в речи, путём установления понимания говорящих, когда и достигается некоторый уровень контекстуальной совзаимодеятельности, постепенно охватывающий всё большее количество людей и вовлекающих их в общее усиливающееся взаимодействие подобно резонансу. Таким образом, возможно как создание противоборствующих групп вокруг противоположных идей или псевдоцелей, так и их примирение уже на основе установления единства противоположностей в рамках языкового контекста. В результате можно сравнить общественное сознание скорее с системой озёр, чем с набором из нескольких сосудов, осуществляющих жёсткую регуляцию. Тем не менее, общественное сознание и применяемый им язык можно исследовать на основе набора критериев и соотношений, которые объективно характеризуют эти явления.
Конечно, как и другие системы, язык имеет защитные функции, но в действительности он не существует вне сознания живущих в данный момент людей, как не существует сознание людей и общественное сознание без существования языка. Но тем не менее, то, на чём он держится — это его отпечатки в виде различных записей, строк, надписей. И в этом он повторяет и определяется общественное сознание, состояние которого можно отследить через изучение всех создаваемых в данный момент записей, поскольку оно принадлежит всем участникам общества. Конечно это специфическое явление, но оно содержит в себе объективные законы, благодаря которым и существует общество. Ведь ещё не известно, что первично, общественное сознание или индивидуальное, последнее в принципе возможно вряд ли. Если употребление слов отражает массовое сознание, отражает оно и особенности личности, личное сознание, но специфика употребления определена объективными законами сознания общественного.
Заимствования
Вопрос о возможностях употребления сходных понятий, предпочтении употребления одного слова другому относится к вопросу о восприятии и мышлении человека. Однако в последнее время очень часто он становится с одной стороны чисто техническим вопросом, а с другой стороны, и вопросом о навязывании употребления тех или иных слов и выражений. Сама по себе культура технологических нововведений предполагает создание обозначений явлений, соответствующих этой культуре. И обратно, культура пользования созданными в других странах устройствами предполагает заимствование применяемых обозначений. И в отношении последней ситуации можно выделить по крайней мере две стороны машинального выбора понятий:
-
выбор понятий из других языков путём заимствования (как правило, осуществляется перевод или введение особого термина);
-
выбор понятий, относящихся к технологиям, товарам и фирмам, то есть к новым создаваемым объектам, которые называются авторами так или иначе (перевод осуществляется редко).
Эти два вида выбора во многом взаимосвязаны из-за того, что сами технические термины образуют особый язык. Допустим, с развитием информационного пространства связаны такие слова, как распространение (англ. share, sharing), Википедия, Либреофис, Микрософт. Если первое получает зачастую перевод, то последние обычно употребляются в исходном виде, причём снятие ярлыка англицизма зачастую позволяет свободнее употреблять слово, однако на самом деле ситуации не меняет, создавая только ещё большую глобализованность. Интересно другое: первый вариант выбора часто связан со словами общего характера, характерными процессами, действиями, тогда как обозначение конкретных технологий, марок, организаций, приложений закрепляется в исходном виде, зачастую с сохранением написания. Если приложение китайское — мы практически обязательно увидим в заставке иероглифы, хотя всё остальные надписи будут переведены.
При этом сегодня преимущественно англоязычные страны занимаются разработкой информационных и многих других технологий, но, независимо от этого, появляется мода на обозначение англоязычными словами, что может быть оправдано практическими преимуществами, но что приводит и к распространению англофонных терминов. В результате на общественное сознание воздействуют одновременно следующие процессы:
-
распространение создаваемых пользователями технологий, а также и самими авторами технологий слов и конструкций (что влияет приблизительно одинаково на любую культуру);
-
распространение преимущественно англо-американской модели языкового взаимодействия, в том числе путём прямого заимствования терминов и языковых конструкций (что имеет особенное влияние на не англо-американские культуры).
Важным следствием из последнего замечания является склонность к распространению, появлению и закреплению ошибок, связанных с отличиями языковых моделей. Предпоследнее же замечание может скорее рассматриваться как положительное, связанное с большей свободой в выборе языковых средств.
Крайним случаем рассматриваемых процессов заимствования является изучение чужого языка. Освоение языка строится по принципам заимствования, однако в общем случае происходит изучение в рамках создания и освоения иной языковой модели. Скорость этого процесса можно измерить с помощью соотношения освоения
С осв = Число новых слов (конструкций) для субъекта, число изученных слов (конструкций) / Число просмотренных слов (конструкций) изучаемого языка (либо период времени)
В процессе изучения языка возможно в течение некоторого времени применение модели, ставящей в соответствие с уже знакомыми словами родного языка слов другого языка, либо возможно более независимое освоение с созданием внутреннего переплетения слов другого языка. Прямое заимствование скорее характерно для первого способа освоения, когда языковые модели находятся в тесном переплетении. Естественно, что в рассмотренном выше соотношении предполагается соотнесение новых слов с уже освоенными словами того же языка, тогда как если процесс является процессом заимствования, когда слово из одного языка проникает и встраивается в другой язык, то следует рассматривать соотношение заимствований, показывающее скорость внедрения одного языка в другой:
С за = Число новых слов (конструкций) для субъекта, число изученных слов (конструкций) / Число употребляемых на языке общения слов (конструкций) (либо период времени)
Интересно отметить, что появляются своеобразные модели языковых культур, связанные со свободным созданием новых слов, а также с ассоциацией таких новых слов с собственной культурой, что связывается с разработкой и внедрением новых товаров и технологий, а с другой стороны происходит простое применение и использование технологий, проявляющееся в формировании модели языковой культуры заимствования и простого копирования технических терминов. Отсюда видна глубокая связь вопросов употребления терминов с мышлением и восприятием действительности людьми.
Создание
Как уже отмечалось в статье о «Новые слова», появление новых слов в языке — совершенно особенный процесс, но он отражает особенности общественных настроений и при этом отражает применяемую языковую модель, и, что самое главное, определяет возможности развития модели. Отсюда распространение новых слов и конструкций внутри обществ и за их пределами является одновременно и качеством расширяющихся языковых моделей, и объективным процессом, связанным с общественными процессами хозяйственного и культурного обмена. Если особенно активно словотворчество происходит в молодом организме по мере освоения языка, то тоже самое можно сказать и про языковую среду, общество. По масштабам словотворчества можно выяснять состояние языковой среды, её развитие, влияющие на неё воздействия. Оценку можно проводить на основе применения соотношения словотворчества:
С ст = Число новых слов (конструкций) / Среднее число употребляемых слов (конструкций)
Изменяя контекст и время наблюдения можно изучать как общество в целом, так и отдельные группы, сообщества, людей, в том числе писателей и учёных. В то же время число новых слов можно качественно разделять, поскольку некоторые слова можно рассматривать как излишние. Особенно характерно словотворчество, например, для фантастической литературы, но это ещё не значит, что любое произведение фэнтэзи раздвигает общественное сознание и говорит о молодости языка. То есть показатели требуют широкого истолкования и пристального рассмотрения.
Развитие
Язык является слишком подвижной структурой, чтобы её можно было контролировать, это первичное проявление свободы, определяющее возможности человеческого существования. Но изменяя собственный язык может поменяться как человек, так и общество. Речь, конечно, в первую очередь не о возможности заимствования, которые весьма ограничены, что, собственно на примере языка весьма отчётливо видно. Речь идёт о необходимости сознательного управления речью, который исходит из противопоставления человека своему образу, из противопоставления себя и общества. Исходя из такой готовности к изменению, диалектической осознанности и видения крайностей, возможно подлинное развитие и расширение языка.
В настоящее время одной из основных областей словотворчества является написание технических алгоритмов, где появляется множество новых слов, соотношений, конструкций. Это своего рода литература нашего времени, но о её жанрах трудно судить, поскольку она склоняется в область абстракции, даже ставя во главу угла объект, имеющий физическое выражение, или, даже, людей. Тем не менее, ограниченность технического языка ещё не означает его безнадёжности. Если человечество рассчитывает на дальнейший прогресс, то именно в область взаимодействия различных областей языка оно должно направить свой взор, встраивая не только развёрнутые комментарии на зарубежном или общедоступном, но и выбирая и изменяя язык команд так, чтобы не утратить собственную свободу за ограниченностью командной области.
Развитие языка можно было бы отслеживать по появлению внутренних подязыков, жанров литературы, разделению и взаимодействию, смешиванию видов речи. Сегодня развитие проходит зачастую уже путём создания сетевых страниц, создающих собственные языки. Поэтому развитие можно оценить и количественно уже по масштабам качественных изменений, связанных с влиянием различных сообществ, оставляющих результаты своей деятельности в виде сообщений и заметок, дискуссий и бесед. В частности, можно составить список групп общения в сети, оценить ключевой способ общения, количество и активность участников, зафиксировать эту структуру и затем выяснить изменение этих соотношений языковой структуры во времени, ведь сеть сегодня отражает прежде всего мир языка и общественное сознание значительной части общества. Сегодня можно говорить о выработке специфического способа общения, а значит и языка, у многих сетевых узлов. Например, язык википедии отличается от языка страницы новостей, делового журнала и сетевого магазина.
Также получил такой количественный показатель, который оценивает общий объём доступного тем или иным способом текста на том или ином языке. Исходя из этих показателей производятся сравнения по между русетью («рунетом»), то есть совокупностью страниц сети, в которых использован русский язык с немсетью, франсетью, англосетью, китайсетью и т. д. Ограничением этого показателя является то, что не все страницы находятся в открытом доступе, большое количество текста представлено в виде нераспознанных страниц, которые обычно недоступны для поисковых систем. Кроме того, отдельные узлы сети могут ограничивать занесение в базу данных поисковыми системами. Проблема заключается в том, что глубина недоступной поисковым системам языковой области различная для разных языков, кроме того соотношение общего объёма языка и его отражения в цифровой форме, представленной в сети, различна для пространств разных языков. Соответственно для проведения сравнений нужно оценить соотношения недоступности и оцифрованности. Сложность заключается в том, что соотношения будут отличаться для разных подсистем языка, например подязыков сообществ, что может оказаться важным при проведении исследований отдельных областей языка. С теми же ограничениями можно сравнивать количество узлов, страниц сети, созданных статей, книг, журналов, в том числе в отношении к временному промежутку. Соответствующие периоды активности можно интерпретировать как состояния общественного сознания, которое может находиться в бодрствовании, во сне, дремать. Но здесь уместно переходить и к качественным показателям, например, изучать оценки текстов музыкальных и литературных произведений, качество произведений искусства. Отбирая и выделяя качества затем можно изучать развитие общественного сознания по графикам изменения этих показателей.
Указанные зависимости позволяют говорить о возможности моделирования общественного сознания по употребляемым терминам, по механизмам их заимствования и восприятия. Попробуем рассмотреть практические возможности для оценки восприятия и мышления массового сознания, а также выявления ошибок, возникающих в нём.
Ошибки сознания
Обнаружение ошибок сознания
Мы уже рассматривали эффективность применения метода свободных ассоциаций для анализа состояния общественного сознания. Другой областью является изучение текстов на предмет выявления проявлений особенностей общественного сознания. В этом отношении особенно интересно выявление возникающих ошибок, которое можно объяснить общественными процессами, наличием присущих всем носителям языка глубинных переживанияй и архетипов. Ошибки могут появляться из-за недостаточного владения языком, либо в силу состояния сознания человека, наличия внутренних причин. Отсюда можно выделить слова, обычно выходящие из оборота, которыми всё население владеет недостаточно, а также ошибки, связанные с состоянием общественного сознания.
Связанными с различием языковых моделей на уровне отдельных звуков являются ошибки с чередованием букв в словах, особенно согласных (характерный пример склонности именно к перестановке согласных — слово "очепятка"). Часто гласные звуки заменяются на сходные, например, э-е-и-ы, а-о-у. При заимствованиях характерной ошибкой является прямой перенос букв, тогда как правильной обычно считается перенос звучания. В обоих случаях используется аналогия — в одном графическая, в другом звуковая, а поскольку речь рассматривается в исходном виде как звуковой поток, то перенос звучания отражает установление условного звукового соответствия. Если обратиться уже к построению фразы и предложений, то важен подбор слов и структур, когда вместо одних слов могут употребляться другие, например, другие названия городов и стран, сходные названия фруктов и овощей. Но могут употребляться неправильные слова, относящиеся и к другим частям речи. При формировании речи из предложений и частей предложений важно соблюдение смысловой последовательности. В общем случае безошибочной речью можно считать речь, построенную на соблюдении законов логики, которые, правда, в действительности в обыденной речи соблюдаются редко. Также требуется создание той или иной связи между предложениями, например, последовательной или параллельной.
Различные виды ЭВУ могут быть обозначены как наколенник (laptop), наладонник (palmtop), настольник (desktop собственно). Интересно, что в случае употребления в русском языке заимствованных форм, таких как лэптоп и палмтоп мы получаем обычно большее соотношение ошибок. То есть если в английском языке dekstop относительно редкая ошибка, то в русском чередования вида декстоп, дисктоп, дистоп, дестоп будут довольно частыми.
Статистику по употреблениям выводят поисковые системы, поэтому её можно быстро собрать. Конечно, существуют некоторые особенности и ограничения, часть из них была затронута в статье «Социальная психология поисковых запросов». В первую очередь нужно помнить, что соотношения могут выглядить завышенными, поскольку они относятся к итогам поиска по количеству статей. Тогда как на странице с опечаткой может быть множество правильных употреблений, то есть на изучение соотношений окажет влияние размер статей, страниц. Важно, например, как следует рассматривать магазины в сети, в каталогах которых может встречаться каждое слово множество раз, и лишь в некоторых случаях с ошибками. С другой стороны, употребляя в современных системах создания страниц один раз слов с ошибками можно создать тысячи страниц с ошибками, что может сказаться на итогах поиска, хотя обычно результаты на один узел сети скрываются.
Введём понятие соотношения вариантов употребления, как частное от деления количества, которое встречается некоторое слово на количество, которое встречается сходное по значению другое слово.
В английской Википедии по запросу "dekstop" можно обнаружить 3 найденных статьи. Но в этих статьях dekstop употребляется как опечатка. Учитывая, что при этом лексема desktop встречается в 7323 статьях, то соотношение 7323/3=2441 можно рассматривать как коэффициент ошибочности употребления (встречаемости опечатки), означающий, что на 2441 правильное употребление приходится 1 опечатка. При этом интересно, что в русскоязычной Википедии на 500 употреблений слов desktop не было найдено ни одной опечатки, что позволяет говорить о том, что коэффициент ошибочности если и превышает, то не сильно, свое значение для англоязычной версии, однако сравнение условно, поскольку не число употреблений лексемы в данном случае недостаточно для формулирования выводов. Как мы увидим из статистики результатов поиска на страницах сети, обычно соотношения оказываются значительно выше. Можно привести следующую статистику:
англ. desktop: рабочее пространство, настольное ЭВУ (электронно-вычислительное устройство), встречаются следующие употребления десктоп — 523000, декстоп — 17000, дисктоп — 528, дикстоп — 1. Для сравнения английские употребления desktop 314 млн., dekstop — 1,4 млн. употреблений. О том, что это опечатка, в то же время закрепляющаяся в других языках как естественное употребление можно судить по соотношениям правильных и неправильных употребелинй, а также по прямому указанию носителями языка, что тот или иной термин является опечаткой. Например здесь сообщается о термине "dekstop" как об опечатке.
Соответствующую статистику можно охарактеризовать с помощью соотношения ошибочности сознания:
число основного употребления исходного слова/число ошибочных употреблений в языке-доноре
С ошс =------------------------------------------------------------------------------------------------------
число основного употребления заимствования/число ошибочных употреблений в языке-получателе (реципиенте)
Соответственно С ошс (desktop) = (314/1,4)/(523/17)=224,28/30,76=7,29
Соответственно, чем больше значение соотношения, тем сильнее неприятие и сложность использования понятия в языке-получателе. Каждая из частей соотношения представляет собой соотношения вариантов употребления, которые здесь характеризуют ошибочность употребления внутри языка, что может говорить о существующей социальной проблеме вокруг того или иного понятия.
Но помимо чередований букв могут чередоваться и связующие элементы, грамматические и лексические конструкции, соответственно россыпь ошибок при заимствовании довольно большая.
Также в английском употребление pamltop встречается крайне редко по сравнению с количеством употреблений palmtop — 40500 против 1120000. Палмтоп встречается 1000 раз, пальмтоп — 145, но примечательно, что памлтоп не встречается. Соответственно здесь мы можем увидеть 2 возможных употребления. Если рассматривать их как независимые, предлагаемые лицами, которые ознакомились с английским употреблением, то можно не говорить об ошибке, если же говорить о формировании устойчивого употребления палмтоп, а не пальмтоп, то мы должны получить большое значение соотношения ошибочности сознания:
С ошс (palmtop) = (1120000/40500)/(1000/145)=27,65/6,89=4
Однако мы получили очень низкое значение ошибочности употребления внутри английского, поэтому даже сверхнизкое значение для русского не меняет ситуацию, но в этом случае ошибочность сознания в английском всё равно оказывается в 4 раза меньшей для употребления этого слова.
Наличие нескольких вариантов употребления для заимствований говорит о возможностях каждый раз носителем принимающего языка пытаться либо воспринять слово от другого носителя языка, либо воспринять слово из исходного языка. Обычно в обоих случаях восприятие сопровождается феноменом наличия иного языка, сопровождающееся установлением доверия к миру иного языка, предоставляющего как слово, так и предмет или процесс, им обозначаемый.
Ошибочность выбора слов можно оценить подобно тому, как можно охарактеризоваться результаты поиска. Известно, что точность поиска определяется как соотношение подходящих (нужных) документов к общему числу найденных документов. Тогда как соотношение полноты представляет собой долю подходящих документов в числе всех документах в базе. Соответственно точность словоупотребления описывает число нужных, правильно употреблённых слов, либо слов, относящихся к языковому пространству в рамках контекстуальной совзаимодеятельности из общего числа употреблённых слов. Полнота словоупотребления связана с числом соответствующим образом употреблённых слов к общему количеству слов, которые возможно было употребить правильно.
Особым видом указаний ошибочности употребления слов являются автоматические средства исправления и указания опечаток, причём исправление и указание часто сочетаются, то есть могут быть сделаны одновременно. Подобные системы, конечно фиксируют некоторый объём языкового пространства, замедляя вторжение иных слов, однако в современных условиях только развитие технологии требует всё новых обозначений, которые затруднительно сделать в рамках старого набора слов. Поэтому орфографопроверятели по сути играют нейтральную роль, которая отрицательно сказывается на словотворчестве.
Список некоторых заимствованных слов с разделением на 4 группы по степени и характеру воздействия по-прежнему находится в статье «Проникновение».
В любом случае ошибки обычно вызваны заменой контекстуальной совзаимодейятельность на простую ассоциативную сочетабельность. Характерным примером являются «друзья переводчика», то есть свиду одинаковые слова, для которых хочется создать ассоциацию, простую связь между одним языком и другим. Вместо установления сочетабельности соответствующее отражение слова при появлении объекта, который необходимо обозначить, требует наличия контекстуальной совзаимодеятельности на уровне обоих языков, тогда возможно полное отражение слова из одного языка в другой. Для этого потребуется выделение смысла конкретного понятия и анализ языкового поля, в которое передаётся смысл понятия. Однако действие подобного механизма в современных условиях затрудняется характерными формами восприятия и потребления информации, которое осуществляется через заметки в сети, во время просмотра каталогов, то есть в процессе потребления товаров, создания потребности, либо использования товаров. При этом осмысление значимости объекта, как альтернативный путь присвоения ему обозначения на основе личного восприятия также задействуется редко по причине операционального характера использования объектов.
Природа ошибок
Но каковы же причины, по которым возникают ошибки в языках, являются ли они чаще случайностью или закономерностью? Ещё одной формой, в которой осуществляют взаимодействие различные части личного и общественного сознания — это сфера искусства, которое включает в себя конечно и выраженное в словах искусство, но часто переходит границы языка. Ещё шире — это человеческая деятельность, в которой выражается сознание. Как и в случае с языком по физическим выражениям деятельности нельзя ещё с определённостью судить о происходящих процессах, в частности, о возникающих ошибках. Но часто оставляемых свидетельств вполне достаточно, если, конечно, субъект не ставит целью запутывание следов. Примечательно изобразительное искусство, в котором появились такие течения, как сюрреализм. Именно он ставит своей задачей изучение снов, областей бессознательного, не забывая при этом и про реальность. Но проблема заключается в том, что в социологии состояние сна рассматривается как состояние, в котором отключаются защитные функции. Действующий «как бы во сне» человек забывает об опасности и риске, либо привыкает к ним (Смакотина Н. Л. Основы социологии нестабильности и риска с. 212-213). Но если традиционные формы защиты основываются на различных формах подчинения и взаимодействия частей личности (уничтожение, изоляция, регрессия, интроекция, проекция, вытеснение, формирование реакций, обращение), то общественное сознание в силу своей неоднородности может предлагать обобщённые реакции, которые поддерживают группы и отдельные люди, выполняющие ядерные функции. Зачастую они также требуют подчинения, выдвигая за основу какие-либо идеи, связанные с прошлым и будущим общественного сознания, но обычно выступают посредниками происходящих процессов.
Но что можно сказать об информационном поле, напоминающем сюрреалистическую картину? Это ли не состояние разобщённости, подчинённое господству страха? В условиях, когда люди убеждаются в окружающей небезопасности доверие не может быть сформировано путём объективного процесса, поскольку заключение общественных соглашений не ведёт к снижению неопределённости; остаются только инстинктивные реакции, обретающие форму общепринятой практики, приводящей хоть к какому-то предсказуемому результату. В таких условиях и происходит существование и развитие одномерного мышления: «Преобладающие тенденции речи, отторгающие эти различения, выражают изменения в мышлении, рассматривавшиеся в предшествующих главах: этот функционализированный, сокращенный и унифицированный язык и есть язык одномерного мышления» (Маркузе Г. Одномерный человек, М.: АСТ, 2009, c. 136). Далее, сравнивая особенности одномерного языка с правилами классической философии грамматики Герберт Маркузе выделяет в первую очередь роль грамматического подлежащего в виде субстанции как субъекта. Грамматическое подлежащее в этом виде выражает больше, чем следует из непосредственной грамматической конструкции, оно обозначает понятие, и скрывающаяся за понятием часть бытия, а, связываясь со сказуемым через отношения, оно обозначает выполняемое действие. Действие здесь есть часть диалектического бытия, большее чем та функция, которую выполняет подлежащее. Функция есть просто вид связи, нацеленный на итог, тогда как действие — диалектический процесс. Когда же в общественном сознании преобладает разрозненность и одномерное мышление, то возникают проблемы с восстановлением доверия, единства общественного сознания, способности его действовать, а не функционировать, поскольку, например, понятие человека заменяется функциями человека работать и отдыхать от работы. Тоже самое происходит и с другими понятиями, кошки как живые существа заменяются кошками как домашними животными, по другому их обычно и не воспринимают, функции диких животных при этом остаются для массового сознания одномерного мышления не выясненными. Лишь слабый отголосок чувства вины перед природой движет немногих энтузиастов на пути за ограничение потребления и отказ человечества от причинения вреда природе, то есть оказанию влияния на её развитие. Человек превращает природу в функцию собственного существования, думает он так и о своих собратьях, других странах и обществах. Но он уже давно в рамках одномерного мышления не находится в центре вселенной, поскольку в рамках одномерного мышления он утрачивает способность быть действующим субъектом и выполнять бытиеобразующие функции. Вместо контекстуальной взаимодеятельности люди оказываются в области функциональной привязанности, когда рассуждения о будущем ставятся в зависимость от физических процессов вокруг, а не собственных рассуждений. Это же относится к псевдоцелям, которые и не являются целями общественного развития, а попыткой избежать развития, также как подлежащие и сказуемые одномерного языка не являются понятиями и действиями. Переломить же ограниченность мышления способны в первую очередь те общества, которые живут в состоянии стабильности, но может оказаться, что восстановить доверие смогут и общества с повышенным риском существования и сохранения самости, наверно, потому что им нужнее. Функциональный язык захватывает области общественного сознания, когда возникают конфликты и кризисы, поскольку сам он является причиной, по которой люди не могут ни понять более адекватно, что происходит, ни переломить ситуацию. Осознание наличие опасности, конечно, способно вывести на некоторое время людей из состояния сна, пробудившееся сознание должно задуматься что и как нужно сказать. Выявить происходящие будет возможно прежде всего по появлению новых классов ошибок, когда привычные слова будут становиться понятиями, относящимися к области диалектического развития, гармоничного существования общественного сознания в бытии. В любом случае, общественное сознание, основанное на контекстуальной совзаимодеятельности, требует в первую очередь осознания сопричастности людей как субъектов этого процесса к общественному развитию. Почувствовать сопричастность к процессу можно на уровне рефлексов и инстинктов, но понять и осмыслить — только на уровне языка и изменяющегося общественного сознания. И именно такая, понятая и осмысленная путём сопричастности людей к развитию языка в общественном сознании, созваимодеятельность способна сформировать здоровое общественное сознание, которое может управлять развитием общества, осознанию доверия и безопасности. Конечно, риск не утрачивает своей роли и в общественной системе с высоким доверием, но он относится к процессам с неопределённым исходов, которые имеют физическое выражение и могут быть прогнозированы исходя из набора общественных институтов, вопрос лишь в том, что движет рискованным поведением и каковы взаимные оценки людей в условиях с разной степенью доверия. И именно понятия языка определяют противоречие между действительностью и различными возможностями, если же они описывают некоторый образ, то это означает просто то, что риск становится невозможно оценить и описать, люди начинают существовать в состоянии неопределённости. В современных условиях уже ни научная рациональность, ни иррациональность искусства, ни языковой анализ не могут служить критериями для развития общественного сознания, выявления ошибок в языке. Язык с одной стороны лишь описывает прошлое и настоящее, он же позволяет излагать историю. Но действительными критериями сознания является способность его заглянуть в будущее, и, несмотря на все слова, часто оно это делает почему-то во сне.
Конечно, современное общество время от времени пытается сформировать контекстуальную совзаимодеятельность и для этого пытается преодолеть ограниченность своих составных частей, при этом общественное сознание способно выйти из состояния сна, когда общественная личность наконец сможет сформулировать национальную идею и мысль.
Можно не «верить» высказыванию, включающему операциональное понятие, но утверждать его своими действиями — посредством выполненной работы, продажи и покупки, отказа прислушиваться к другим, и так далее.
Маркузе Г. Одномерный человек, М.: АСТ, 2009, с. 145
Хронология создания: 24.05.2011 — некоторые идеи в отношении соотношений, относительно влияния языка
март 2014 — доработка, понятия, выводы, структура, примеры
|
