Если я даю человеку оступившемуся, согрешившему перед людьми и обществом кусок хлеба, то только абсолютный варвар может отбивать дающую руку или вязать меня вместе с совершившим преступление.

М.К.Мамардашвили

Во многих странах права природы всё чаще входят в жизнь правовой системы. Ранее я писал об осуждении европейского садовода за убийство пчёл (тем, что применял губительные для них вещества). А как на счёт защиты прав бездомных животных в России? Или бездомных людей в Европе, США или России? Известно, что последних везде достаточно (наверно по причине общего безразличия, хотя способы выживания для них сходны, часто находятся и неравнодушные группы помощников), а вот проблему бездомных животных видимо в России решают не слишком "цивилизованно". Но всё же ситуация улучшается, раз к Олимпиаде-80 вывозили людей из городов, тогда как к недавнему чемпионату всего лишь усилили "борьбу" с животными. Но когда в подвале находят крокодила и его отлавливают - все только удивляются и радуются за новую судьбу спасённого животного. Когда же временно нежилые дома становятся могильниками для животных мы можем этого просто не замечать. Замечают же люди другое: словно тараканов они пытаются истребить домашних животных, ставших бездомными.

Подобная история произошла недавно, но на сей раз убийство среди бела дня животных произошло от лица городских властей, когда приехал бульдозер и снёс построенные сердобольными гражданами "домики" для бездомных кошек, причём часть кошек погибла заживо по словам очевидцев. Так государственная машина становится инструментом варварства, варварства по невнимательности или по эгоистичности жильцов, не задумывающихся ни о кастрации, ни о жизни животных, а возможно всерьёз не воспринимающих и свою собственную. Если в датском зоопарке подобное варварство с медикаментозным убийством легитимизировано, то здесь хочется видеть большую справедливость, но её к сожалению нет, она скрывается за серой пеленой неведения и недосмотра. Там, где не соблюдается правопорядок на его место становятся разгильдяйство и произвол. Я обозначил подобные проявления абсолютным варварством вслед за Мерабом Константиновичем Мамардашвили, хотя он говорил о помощи оступившимся людям, но он говорил в принципе об этической проблеме милосердия, о построении общественной жизни, которая бы позволяла существовать этому феномену в принципе, а не как такое же формальное проявление государственных институтов, как и бульдозер, давящий кошек.

Но можем ли мы обвинять всех причастных к происходящему и считать их абсолютными варварами? Можем ли мы также считать варварскими те правовые системы, которые не позволяют проявлять личное человеческое милосердие, но лишают воли например больших людей и животных? Насколько этично поступают и другие люди, "усыпляющие" своих домашних "любимцев"? Почему общество всё больше превращается в машину по легитимизации убийства? Вряд ли на эти вопросы следует давать непосредственные ответы, хотя уже сама постановка во многом подталкивает нас к ним, но я бы не стал их давать, кто захочет их взять -пусть берёт, в них ничего плохого нет, если они про себя. Я могу ответить за тараканов или муравьёв. Известно отношение многих святейших к муравьям, которых они боялись раздавить. Меня когда-то это зацепило и с тех пор я задумался о судьбе муравьёв. И кошек тоже, и тараканов. В каждом из нас может сидеть тот самый варвар, который способен посмотреть косо на домики для животных, на попытку справиться с проблемой, с болезнью, с опухолью на теле общества. И эта болезнь всего лишь проявляется там, где тараканы появляются в ненужных местах (потому что люди оставляют много отходов и не убирают за собой), кошки лишаются дома (по недосмотру людей, не способных взять ответственность за тех, кого приручили, либо убегают сами на волю и рожают там котят). Возможно эти проблемы люди часто стараются не замечать, не придавать им значения, а между тем и само это показательно. Это показатель превращения милосердия и отношения в бумажную чиновничью категорию, которая не пахнет отходами или кошачьей мочой. Но ведь именно с этого начинается человечность, способная строить цивилизации, претендующие на что-то чуть большее, чем абсолютное варварство.