Явление освобождение частей личности от других имеющихся составляющих неоднократно рассматривается в общей и специальной литературе. Исследование искажения сознания затрудняется большым количеством возможных путей для описания возникающих отклонений как и нормальных состояний. Дополнительную сложность представляет рассмотрение отклонений в исторической и общественной перспективе. Тем не менее, когда мы имеем дело с искажениями эпохи зрелого постмодерна, необходимо обращаться к самому широкому кругу концепций и взглядов, причём использовать их с подобающей целью и заострённостью исследовательского ума. Например, если рассматривать самость и существование человека в окружающей действительности, то следует определить его возможности и имеющиеся у него свойства, а также те, которые он готов принять от и передать другим людям.Часть психических явлений раскрывается путём их превращения в общественные взаимодействия, что приводит к необходимости изучения возникающих процессовд своеобразной лично-общественной коммуникации, ранее имевшей лишь ограниченные проявления. Можно предполагать, что такие взаимодействия имеют распространение в архаических протообществах, а также сохраняются в сельских общинах. Хотя даже в крупных городах люди могут быть знакомы относительно близко (ближе, чем они сами себе обычнопредставляют) через «знакомых знакомых», но до появления средств личной массовой коммуникации эта сеть знакомств была относительно скрыта. Новые же средства, такие как ведение страниц в сети, позволяет осуществлять лично-общественное взаимодействие, обеспечивая собственную узнаваемость даже без наличия непосредственных знакомых. Подсознательная карта взаимодействия начинает основываться на загруженных через доступ к страницам образах, сгруппированных сообществами, событиями и встречами, хотя продолжает оставаться защитная функция в виде попытки скрытия подлинной личности. Именно на стыке сознательного стремления и оторванности прочей сущности возникает стремление к формированию личности без себя. «Обезличенная личность» становится субъектом взаимодействия, вступая в контакт с окружающим миром на новом уровне абстракции. Обезличенность себя играет не всегда одинаковую роль, выражая обычно стремление к замаскированности в стремлении к трансгрессии, переступании через нормальное течение событий повседневности, которое достигается обычно в феноменах праздника и карнавала. Обезличенность может являться следствием сложности осуществления лично-общественной коммуникации, которая в самом деле раскрывается как безлично-общественная, где человек-социальный отходит от человека-личного функционально и эстетически. Безличное взаимодействие основывается на зашифрованности, хотя она может быть условной в силу той самой реальной близости через знакомых (что не всегда осознаётся). Но зашифрованность приводит к искажению моделируемой действительности в соответствии со стремлением частей сознания. Часть личности выходит на социальную поверхность, тогда как другая скрывается в покое самости. Но этот процесс может подвергаться серьёзным искажениям, и тогда осуществляется либо разделение личности, берущей или не берущей несовместимые обязательства, либо сдвигом личности-себя на личность-искажение, в результате чего личность теряет потребность к скрытию себя самой и становится общественно-растоворённым явлением, ассоциируемым с информацией или машиной-киборгом, или же каким-либо персонажем.

В целом явление человека без себя является естественным проявлением отграниченности постмодернистического существования от массовости общественного проявления личности в модерне, когда она поддаётся манипуляциям и вовлекается в общественный процесс, оставаясь для себя личностью. Развитие общественных систем в направлении возможности проявления личного как индивидуально-простого приводит к превращению личности, сумевшей поверить в общественную вовлечённость, лишь в образ своей вовлечённости, контролируемый и управляемый в действительности ходом развития общественного процесса. Отказ от внутренней сущности и превращение в универсальный разъём для общественной коммуникации является платой за возможность участия в общественном процессе эпохи постмодерна. Оказываясь лишь стремлением к формированию личностной сети способных воспринять, обработать и передать любые возникающие сигналы личность и теряет внутреннюю ориентацию, поскольку от неё не требуется собственно раскрытия самости со всеми присущими свойствами, которое было важно в сельских и местных сообществах. Личность без себя теряет эластичность, одновременно занимая форму всепоглощающего потока общественной действительности, в котором растворяются все явления и стремления на пути к достижению неискупимой сущности размеренности и созерцания без лишнего нагромождения. Вытеснение собственных устремлений личности из сознания выступает и как защитная реакция от разрушительности и как созидающий абстрактное взаимодействие образ, одновременно проникающий в другие части личности, тем самым и подчиняя и разрушая себя. Личность в самом деле не может раскрыть несоциально значимую часть себя, приводя данные в общественно доступных источниках, но делая это во всё большей степени она и становится собственной немощностью, не способной к формированию программы изменения изнутри себя. С другой стороны, ничто не ограничивает её от внутреннего сохранения своей активности и проявления активности в социально обусловленной обезличенной форме, если содержание, скрытое за такой формой в самом деле не является обезличенным, но напротив, диктуется и управляется личностным смыслом. Создаваемая загадочность тогда, подобно народным сказаниям деревенских и племенных сообществ приводит к формированию общественного и личного миров как сосуществующих в неизбежном разрыве самого с собой, где самость личности определяет возможность взаимодействия с самостью общества, как заинтересованного пространства создающих субъектов, но не направляемых объектов-машин; мчащихся как живые и подвижные дельфины в трёхмерности потока, но не как безраздельно разогнанные груды металла, подчиняющиеся лишь простым правилам без полного анализа происходящего за пределами собственного корпуса. Иначе личность без себя может сосредоточиться только на внутренних процессах собственного тела, участвующего в создании сущности иной природы, не понимая взаимодействия этой сущности с производимым ей состоянием окружающего мира исходя из собственных личных потребностей, но понимая его как обеспечение функциональных потребностей; ведь в этом случае вопрос о личных стремлениях и потребностях даже не возникает, поскольку возникновение означает отклонение от социального я, что можно рассматривать как нормальное состояние для постмодернизма, хотя и приводящее к возникновению внутреннего личностного конфликта. Преодолевание этого состояние становится для некоторой части общества некоторой целью, формируя тем самым противообщество. Но попытки этого преодолевания на деле оказываются обусловленными стремлением утверждения во всё том же обществе, которое может распознать посылаемые ему сигналы наличия отличающихся явлений лишь в рамках приравнивания личного и социального я. В нескончаемом процессе преодоления люди без себя превращаются в средства общественного взаимодействия, подверженные стремлению слиться со случайным потоком общественно небессмысленного бытийствования. Для выхода за пределы потока постмодернистической личности требуется трансгрессия себя самой через границу этого потока, случайное достижение чего становится ирреальным, благодаря зашифрованности ограничивающих его символов. Старая же форма общения уровня личность — личность затруднена наличием окружающего широкого поля действительности, а обеспечение возможности такой коммуникации может быть достигнуто путём обращения к отшельничествующему существованию. Лишь обратив действительность в отражение собственного сознания, личность обретает свободу для превращения окружающей действительности в пространство для взаимодействия я-самого и множества я окружающих, тем самым открывая путь для преобразования социальной действительности в я-заинтересованное и я-обусловленное поле уже одновременно и личное и неличное и городское и сельское, и близкое и далёкое, сохраняя все эти противоречия в абсолютизированных явлениях изменяющейся сущности, непрерывно трансгрессирующих в случайном потоке множественной природы.