Постигать непостижимое непросто. Машинный голос говорит, что есть 2 пути. Один путь внешнего постижения, другой - внутреннего невидимого. Как в театре Но где образ должен быть без образа. Это сложно понять, наверное и действительное невозможно, потому искусство и есть непостижимое. Тем приятнее, что это искусство создаётся в каждое мгновение. Так передо мной была длинная мишура, которую моя рука оборвала случайно или может быть не случайно, а в утреннем жесте пробуждения. Сейчас под голос синтезатора речи, превращающий книгу "Дао и Логос" в неуловимые звуковые колебания можно соединить порванные нити. Как это не удивительно, их два. Голос же говорит (и говорит ли (и голос ли?)?), что в вместо трёх юлов будды согласно японскому проповеднику Синране есть два тела: одно бессмертно, другое - смертное. Но в центре мишуры 2 тонких проволочки подобно двум нитям ДНК, а вокруг тонко нарезанная фольга. Если выключить свет, то она начинает переливаться отблесками света словно дэ, всегда непонятное и нечёткое. А эти две спирали не видны, пока не порвёшь мишуру - не догадаешься, что они есть в принципе. Хотя в принципе учение о двух телах соразмерно и средневековой христианской традиции  души и тела, ведь всё в этом мире переплетено. Но путь на востоке всегда сложнее, здесь нельзя продать или купить душу, здесь пути теряются где-то между степных трав или песков.
Починить мишуру может быть довольно сложно, особенно если в ней нет этих нитей. Но на этот раз всё оказалось проще, хотя с нитями нужно быть аккуратно: они почти такие же тонкие как человеческий волосок, а может волосок других зверей. Главное взять волоски и оплести мишуру вокруг них и в этом есть определённое медитация, определённое сходство с икэбана.  В конце концов вся эта мишура у нас вокруг дерева, а дерево - символ жизни, символ единения с природой. Есть ли у него душа? В этом христианство и буддизм возможно расходятся, но если взять отдельные строки из христианских и восточных проповедников - то не слишком. Разница в этой мишуре слов, которая навеяна обыденностью. Можно здесь усмотреть и диалектические принципы, всепоглощающий и всеразжигающий огонь Гераклита. Ведь отражается в мишуре свет, особенно когда его много, то он переходит в соединение цветов, являющих нам образ уже в образе. А может так количество света переходит в качество цвета.  Противоположности здесь найти сложнее, в конце концов мы не знаем точной сущности корпускулярно-волнового дуализма. Это как волновая функция  - она должна быть функцией переменных, но знаем ли мы эти переменные? Является ли мишура функцией от натяжения тонкой проволочки? Или сами проволочки внутри переплетаются как волны?  Или они всего лишь невольные пленники обработки разных металлов, одни из века золотого, другие - из железного?
Мишура показывает театр и сценарий нашей жизни: блеск словно бы живой раскидистой ёлочной лапки, в котором жизнь заменена решёткой одинаковых атомов, которые зависят друг от друга.  Живая ель уже не столь живая, сколько откровенно умирающая, но эта разница для целей праздника почти неразличима. На вершину умирающего дерева водворяется некоторый символ. Но значит ли эта звезда победу над жизнью или восславляет продолжение жизни, вечно зелёную хвою, которую мы словно язычники ассоциируем с корнями в лесу? Какой бы ни был в ней скрыт смысл, искусственное дерево словно бы лишает нас игры противоречий, являет вечно живое дерево, но одновременно сделав его навсегда мёртвым, мёртвым изначально и бесконечно. Поэтому мишура здесь абстрагирует это символическое противоречие, так что оно практически теряется за цветным блеском. И в икэбана мы увидим тоже самое: цветки, расположенные в соответствии с сезоном, жизни которых отдаётся дань уважения. Поэтому всё зависит от серьёзности движений и намерений изготовителей и развешиватель украшений. Всё зависит от тонкости рассмотрения мгновений, ускользающих от нашего взора. Образ определённо возникает без образа, поскольку это искусство как метод распредмечивает действительность, которая в искусстве же и создаётся. Можно сосредотачиваться на эмоциях и запахах, на огнях и звуках. Можно видеть в этом некоторую загадку, которая не должна быть понята. так нити металла вновь переплетаются под звуки затухающего голоса, в конце концов теперь они изменились, они на новой высоте, теперь я больше их не увижу, потому что руки хорошо их сплели и потому что пробуждение будет гармоничным и аккуратным.