Любая случайность или намеренность не остаются незамеченными. Их неопределённость неопределённа только на поверхности сознательного выражения. Внутри квантового мира физической действительности нужно признать непознанность пути. Всё это выражается в намеренно оставленных пустыми страницах. Бывает, что на них так и написано, что они оставлены пустыми намеренно. Но это уже значит по крайней мере с точки зрения формального означаемого, что они не пусты, либо это просто показывает разницу между означаемым и означающим и тем самым вводит как читателя, так и писателя в общий режим послеполеструктурализма или послесовременности, а может быть наоборот - кинистического уединения вне себя. Но представить себя как пустоту бочки или канавы сложно пока в них не добавят дёгтя или зловоний. Так и в книгу издатели добавляют красоту типографского шрифта или плёночность бумаги, поскольку они могут действовать в противоположном режиме, с другой стороны плёнки. Другое дело, если оставлено несколько пустых страниц или места без всяких пояснений: тогда они означают именно то, что значат.

Так и дни и записи в своём выражении могут оставлять чистые страницы, которых нет в действительности, но которые можно было бы создать как ничего не значащие и не означающие записи дневника. В этом своём неозначении они по крайней мере концептуально верны как созданные пустые страницы, разделяющие пласты повествования. И казалось бы сама надпись об оставлении пустым тогда не должна значить много, но именно она устанавливает режим выражения означаемого и поэтому концептуально она значит больше всего.  Странно только то, что подобный режим свойственен скорее книгам, и другим культурным общественным пространствам, тогда как он редко переходит на цифровые структуры: для них обычно важно стремление к насыщенности. Лишь отключатели рекламы иногда показывают бесконцептуальность цифровизации через появление пустых областей на экране, оставленных на этот раз парадоксально уже не намеренно и тем самым означивая лишь антагонизм рынка и пользователя.

Можно списать уменьшение свободных пространств к стремлению потреблять меньше ресурсов и тем самым усмотреть в этом положительное значение для природы в целом или для идеала красоты в частности. Но такая постановка вопроса заставляет задуматься над  любым представление рекламы и продвижения: чем принципиально отличается мусорная ссылка или рассылка от имеющей общественное значение или оформленной по крайней мере для выхода на общеобщетвеом информационном носителе-передатчике? Как бы мы не относились к отношению себя к миру, но можно это измерение абстрагирование называть этическим скорее чем эстетическим и тем самым вернуться к идеалистическому бытию без выражения или свёрнутого выражения. Тем не менее через автопоэтические системы и организмы оно возвращает нас назад к абстракции, в которой белый лист бумаги - как начало для всех форм, так и их завершённость в снятии противоречий блага и расхода. И уже затем, за абстракцией листа скрывается его превращение в иные цвета и измерения знаков, а также и снятие цветового и светового антагонизма. В том, что это стремление к другим измерениям мира и к непознанной материи находит своё выражение именно в культуре нет ничего удивительного, как нет ничего необычного и в том, что люди слишком большое значение придают оформлению, ведь в нём выражается концептуальная неявленность сознания для самого себя может даже больше, чем практичность перелистывания страниц. Возможно где-то уже выпустили книгу с пустыми страницами, также как выпустили когда-то записи тишины, но в силу разделённости страниц осознать на них возвращение к истокам абстракции сложнее. Возможно следует обратиться к этому образу как наборе электронных таблиц, называемых книгой и для которых так легок изменять цвета и схемы по умолчанию наблюдая за метаморфозами того, что стремиться стать письмом-текстом, ещё ничего не означая, но уже означиавя выражение.