Как в известной песне Владимира Высоцкого про бег на месте нулевая скорость может быть функционально концептуальной. В ней наверное важно то, что на первый взгляд также незаметно, как чередование букв в словах примиряющий — примеряющий, фонетически фактически неразличимых, особенно в городских средах. Можно же приравнивать её к тактовой частоте вычислительных устройств, которые подлежат «разгону» и «замедлению». Поразительнее всего эта нулевая скорость в эффекте стоячих волн или в ожидании излучения лазера. Но может быть она не менее интересна и во время переключения сознания, словно бы перезапуска рабочей частоты. Может быть она также поразительно в замерших над головой свинцовых тучах, которые плывут куда-то и плывут вдаль от каналов Северной Венеции, равно как и Венеции Южной — они как отражение невской воды, словно бы эта перевёрнутая и перелитая вода, которая может подступать к домам, люди из которых давно разъехались по более возвышенным местностям, но разъехались не из-за боязни западного ветра, а из-за невидимых глазу восточных ядов, если верить латинскому их обозначению. Здесь всё так перемешалось, как и слова, которые не стоит «выкидывать», хотя если задуматься это бы выглядело весьма абсурдно, если бы кто-нибудь попытался осуществить сказанное буквально (выкинуть слова). Многие бы хотели выкинуть и яд из окружающего пространства, но видимо иллюзия свободы слишком сильно «засела» в головах. Но всё же яды обычно более реальны, чем слова, поэтому некоторое количество очищающего средства способно разрушить неблагоприятную среду, ненужные белки. Но не ненужные слова, в которых и сам «бег» становится чем-то откровенно компромиссным и самоизоляционным. Мне тоже нравилось бегать по беговой дорожке, слушая оперу, чем достигалось некоторое заполнение различных пространств, но это было скорее противофункционально. Если же просто попытаться изо дня в день бегать по дорожке, то хотя это и не совсем «бег на месте», но он всё равно также никуда не ведёт. Он такой же «общепримиряющий», как и примеряющийся к общему месту, к месту его совершения. Но если в пространственном неперемещении есть попытка избавиться от «первых» и «отстающих», то электронные средства делают прямо противоположное: создают практически бесконечное количество возможностей нахождения в замкнутом пространстве, создавая какую-то немыслимую степень свободы, хотя практически полностью при этом иллюзорную. Словно в беге на месте это заточение содержит какую-то иронию, невидимую отсылку к противопоставлению коммунистического равенства топчущихся на месте и никуда не устремлённых, ни к каким соревнованиям. Но можно взглянуть и с другой стороны: прочь от суеты, ближе к чему-то внутреннему, что можно действительно открыть через закаливание. Ведь закаливание тоже происходит на месте — но это совершенно другая сторона уравнения, это открытие возможностей, совершенно не связанных со скоростью. Хотя если посмотреть внутрь себя, то можно увидеть бесконечную сеть сосудов, в которых непрерывный поток телец, а иногда и вирусов всё бежит и бежит куда-то.

Слова не так важны, как их значение. Или если сослаться на гибкие методологии разработки программного кода, то код не так важен как документация. Но к словам можно относиться по-разному, как и к другому непрагматическому содержимому: возможно важна сама их красота, незримый порядок, рассыпающийся словно звёзды на иногда темнеющем небе вслед за отступающими «белыми ночами»: вроде бы всё тот же, но каждый раз другой, каждый раз всё так же завораживающий, тем более, если удастся понаблюдать за парадом планет. Ведь разработка документации без кода выглядит как чистое литературное творчество, тогда как код противопоставляется ей как нечто более прагматическое. Это раззначивание слов, как и отход от литературы близок к сворачиванию всего окружающего по измерению скорости, которое изучал Поль Вирильо. Если нужно быстрее и быстрее создавать что-то действующее, решать проблему, не не слишком увлекаться моделированием, то именно в этом процессе скорость действительно сливается со словами, входит в них, разворачивает и перемешивает словно звёзды на небе. Конечно здесь нужно помнить, что ничего нельзя сказать точно, поэтому лучше несколько раз проверить, попробовать разные варианты, чем может быть ограничиться только одной моделью, которая бы осталась сосредоточена на некоторых иллюзорных «процессах». Что мы знаем о процессах? Может быть вычислитель, прикрепленный к беговой дорожке сказал бы больше и лучше, измерил бы потраченные калории и определил бы оптимальные зоны пульса, может быть мгновение скорости можно запечатлеть на быстро снимающей камере. Но если бежать на месте — то уж без всяких приборов, можно также молиться, медитировать или просто заснуть. Тогда слова диета и гимнастика сливаются вновь в физических и умственных измерениях, словно форма и содержание также обретают прежнее единство, потерянное в попытке обогнать собственную тень с помощью тени механической.

Кошки подвержены риску заражения и развития заболеваний. У значительной части кошек в Ухани были обнаружены антитела к короновирусной инфекции 2019 года, но просто никто не считал, сколько их умерло. Животные уходят тихо, никого не беспокоят. Это человек с его собственноцентризмом привык придавать своей смерти и соответственно жизни большое значение. Люди даже стараются превратить смерть в элемент культуры, словно бы чтобы заложить в сознании всех эту первостепенную важность жизни каждого, но эта важность становится неизменно следствием эгоизма явно или неявно: превознося собственную жизнь через важность смерти люди ставят себя выше остальных животных, растений, вещества, окружающего пространства, выше вакуума. Люди будто бы считают себя противостоящими пустыне, а в действительности они сами стремятся её создавать самим этим актом придания важности смерти. Люди считают жизнь чем-то неоценимым, а в действительности каждый может получить стоимость человека, если сложит стоимость всех его действий, ведь человек как машина участвует в производственной цепочке общественного блага, он вводит свои мысли и соображения в производство точно также как экскаватор всыпает щебень на платформу для отправки на стройку. А если что-то и нельзя оценить — то это что-то скорее всего связано с культурой, только личной, не массовой. Но эту культуру ещё довольно сложно воплотить, понять, включить каким-то образом в процесс жизни.

Хотя если бежать на месте и слушать оперу то процесс включения культуры в процесс жизни кажется идиллическим, словно бы погружение в отражение озера среди стен дождя. Можно наверное бежать и со скоростью больше 100 километров в час, если есть животные, разгоняющиеся до 80, и значит можно бежать по воде. Но можно ли бежать по воде на месте? Возможно нужно для этого просто быть гигантской водомеркой, сделанной из сверхлёгкого материала, а возможно нужно просто изменить масштаб и пути взаимодействия с водой. Также и с культурой требуется какое-то глубинное переосмысление, которое в лабиринтах скорости слишком легко теряется в беспочвенных взаимодействиях никуда не направленных и бесконечно быстрых только от этого избежания пространства. Так можно измерить и жизнь: количеством шагов, преодолённым расстоянием. Но можно сидеть на месте, бежать на месте, жить на месте. И возможно можно даже всю жизнь не покидать 4 комнаты. Действительно, некоторые люди могут быть парализованы от рождения. Кажется, что такие разные жизни нельзя соизмерять и невозможно оценивать. Но скорость делает именно это: измеряет количество переданных данных, нажатий, запросов, строк кода, строк ненужной документации. Конечно, можно было бы стать и чемпионом по бегу на месте, если тренироваться всю жизнь. Люди просто по привычке измеряют пространство внешними впечатлениями, но при этом стараются совместить это с внутренним ускорением: ускорением данных, изображений, текстов. Таким образом и возникает это ощущение скорости: когда можно не просто бежать на месте, а бежать на свежем воздухе, бежать чтобы чувствовать физическую скорость, равно как можно чувствовать скорость передаваемых данных, когда человек послесовременности бежит, он всё больше начинает ощущать одинаково как впечатления восприятия на экране, так и за пределами экрана по мере того, как плёнка становится всё более сверхпроводящей, как она подбирается к самому сознанию, строя сети самообучающихся моделей. Конечно простые модели сами по себе не способным покорить наше сознание, но что если они в руках опытных кукловодов? Тогда единственным спасением является изоляция скорости, которая тем не менее может быть в ощущении собственной наибольшей скорости, в способности бежать по лужам словно бы идти по воде, ощущать и отключаться от отслеживающих устройств с тем, чтобы может быть остаться на месте — но только для них, а не для себя. Но ведь бег на месте — это не избежание жизни, это тоже некоторая скорость, как и скорость изменённого сознания. Если отбросить всю лишнюю скорость — тогда мы и обнаружим нулевую скорость, которая похожа на пойманный в кольцо свет, на искрящееся тепло костра, на бесконечный полёт к неизвестным звёздным системам.