Парадоксальность прагматизма поисковых систем переходит сегодня все грани в отношении насилия над личностью. Людям нужны помои в их головах — и разнообразные вычислительные и не очень системы на них бездушно отвечают. Так и сейчас похоже страницы, подобные samlib.ru становятся заложниками своей открытости и заброшенности в смысле отсутствия рекламы и продвижения. Практически это означает, что взятые с подобного узла материалы и перепечатанные и преподнесённые как полезные студентам, а также возможно продвинутые, замещают собой исходный текст в принципе и он пропадает из результатов поиска (не буду приводить примеры, думаю они многочисленны). Вторичные источники, создавая, коллекции суррогатов и пренебрегая правами (которые правда для изначального текста не были явным образом определены, но по крайней мере должно сохраняться авторское право) действуют в лучших традициях послесовременнизма (постмодернизма), когда цитирования становятся незримыми и неразличимыми, а вся жизнь как текст превращается в сплошное цитирование, в котором человек в перспективе может уподобиться не верящей машине, а граммофону, утратив основной интеллект или передав его на сохранение вычислительным устройствам,

Этой безразличностью к творчеству поисковый прагматизм расценивает творение как что-то постыдное, замещая его распространением и оцениванием как значимым и отвечающим духу времени (послесовременности). Но для спасения планеты необходимо не только отказаться от попыток установления внутренней ценности и овеществления людей, но и познать абсурдность творчества как ненаправленного бытия, которое с некоторой степенью случайности рождает фактуальные тексты, мелодии и другие путешествия. Проблемы начинают в самой утрате истории: вместо хотя бы обеспечения последовательности возникающих текстов база ответов, какой становится поисковая система, гонится за прибылью не только денег, сколько посетителей. Но кто выигрывает в этой борьбе? Сами вопрошающие становятся заложниками своих вопросов и «лёгких» ответов. Система перестаёт тем временем быть каким-либо подобием системы, замещая при этом поиск той или иной формой поисковой оптимизации,  Но что такое поисковая оптимизация? Это понос человеческого мироощущения в оковах усталости творить вызванный технизацией и цифровизацией общества. Может быть стоит задуматься почему когда мы задаём вопрос, то различные поисковые системы вместо научных источников или хотя бы научно-популярных статей в качестве ответов приводят непонятное содержимое, часто замещая само содержание вопроса предложениями товаров и услуг? Отчасти поскольку некоторые ответы помечены меткой рекламы, но в остальном этот общественный процесс довольно сложный, хотя в целом это связано как раз с презрением ценностей поиска и системности. В целом это естественно, поскольку за пределами поиска отдельных слов или объектов любой вопрос не может быть разрешён машиной по определению. Создание быстрых ответов по подобию — это худшее, что можно было создать, но единственное, .что возможно в условиях готовности получать быстрое удовлетворение. Конечно, всё это работает по принципам, сходным с демократией — поскольку не предложено чего-то лучшего. Но с этим приходится не согласиться, потому что лучшее то как раз есть, но оно скрыто или в специализированных пространствах или в обособленных поисковых академических источников. Правда и эти базы содержат далеко не всю информацию и страдают прежде всего низы демократии — источники без определённого статуса, которые страдают как от поисковой дискриминации (поскольку они замещаются своими текстовыми клонами и производными), так и от рейтинговой. Кто идет как говорится всегда найдёт, но вот с точки зрения социологии типичный пользователь от этого страдает своей зависимостью от порочного круга быстрых ответов, а проникающий вглубь истории — затруднительностью этого пути, который подобен если и не копанию в свалке истории, то блужданию по дремучему лесу. Коренной причиной же остаётся всё та же нерешаемая на сегодня задача осмысленного поиска, которую стараются заместить ещё одним суррогатом — семантическим поиском, который в свою очередь с одной стороны ограничивается лишь субъективно созданной структурой, а с другой стороны лишь общеизвестным содержимым.

Возможно, поиск будущего будет подобен общению как с теологом, так и философом, пока же он сродни общению с рекламным агентом. Мы спрашиваем о погоде и получаем цифры из неизвестных источников вместо окультуренных форм слоистых или перистых облаков. Мы спрашиваем и ощущаем обращение к массовому сознанию, но вместо этого получаем обрывки расколотых витрин. Самое интересное, что базы ответов сохраняют копии содержимого или даже целых страниц, но при этом не вполне понятно на каком основании они получили подобное преимущество и почему они злоупотребляют им? Некоторые авторы даже запрещают создавать копии своих страниц, но при этом совсем не против пускать поисковых роботов, безжалостно сортирующих содержимое. В конце концов сортировка похоже на мусороперерабатывающий завод с раздельным сбором: на одной линии остаются полезные узлы, на другой все остальные, а часть содержимого попадает на первые страницы как ответы на возникающие вопросы. Глупо было бы предъявлять претензии к заводу, если на изначальном входе уже находится непонятная субстанция, которую люди всячески пытаются препарировать и внести в неё запрещённые химические добавки, которые понравятся роботу. Эта субстанция конечно намного более зловонна и чудовищна, чем унылые полигоны бытовых отходов. С другой стороны в силу очевидности моделей, присущих обычно каждому узлу странно, что сами пользователи не склонны к использованию каталогов и систем оценок. Видимо, это не так просто или не так очевидно наличие той или иной модели. Надежда в любом случае есть, поскольку уже существуют проекты, нацеленные на выявление мошеннических узлов. Но и мошеннические узлы научились до такой степени маскироваться, что даже человеку или особенно среднестатистическому человеку  сложно распознать их встроенную модель мошенничества. И сущность выявления остаётся поэтому за вдумчивым человеческим разумом, которому правда приходится предполагать наличие кругом обмана. С другой стороны, похоже виновата сама эпоха послесоверменности, поскольку отсутствует исходный запрос к источникам, замещённый стремлением к цитированию. И поскольку любое непрямое цитирование стало юридически оригиналом, то вся сеть превращается в гонку за неуловимостью истории. В этом бесконечном стремлении скрыть историю и фактически красть содержимое конечно есть прагматический смысл и возможно эта гонка даже обеспечивала некоторое ускорение информационного пространства. Но такое положение очень рискованно, поскольку при переходе к осмысленному поиску вместо смысла системы могут продолжить лить помои на уши доверчивых пользователей. И при этом они будут уже не только поисковыми системами, но и системами власти.