Известно, что существование систем обусловлено поглощением энергии или негэнтропии (противоположности хаоса, то есть некоторой структурированности, например, в виде сосредоточения энергии) извне и превращением её во внутреннюю структуру. Но чем более упорядочена структура, тем больше может потребоваться энергии. Наличием такого принципа объясняется неидеальная упорядоченность естественных систем, поскольку обеспечение высокой степени упорядоченности может быть весьма затратным в энергетическом смысле, например, может потребоваться много времени, чтобы расставить все книги в домашней библиотеке по алфавиту, а потом по жанрам. С упорядоченностью в общественном смысле всё ещё сложнее, поскольку она может различаться в соответствии с различным пониманием структур или отсутствием их понимания. Множество структур накладывают разные требования к упорядоченности, а попытки описания на одном языке наталкиваются на непонимание в других областях. Этим, кстати, можно объяснить наличие и необходимость существования множества языков в обществе, который не сводится к языку энергетического обмена .Отсюда парадоксальной выглядит попытка свести совокупность отношений к одному виду ресурсов подобно тому, как все виды деятельности мы бы попытались свести к деятельности поедания пищи, хотя подобные общественные теории периодически возникают, стремясь объяснить происходящее с помощью того или иного выражения человеческой деятельности. Надо заметить, что язык как рассказ в этом смысле является естественным способом упорядочивания происходящего, поскольку рассказ и представляет собой видение и развёртывание сознания. С другой стороны система — своего рода слепок застывших действий и процессов, либо фотография с длинной выдержкой. Подобный снимок может описать бизнес-процессы, то есть хозяйственные потоки, природные и инфраструктурные действия. Сама же система в этом случае сводится скорее к обеспечивающим функциям, подобно тому как на снимке видна система рек и озёр, но лес выражен однотонно. Скажет ли что-то река о лесе или дороги о городах? Тем не менее мы привыкли пользоваться системными картами как раз выражающими особенности систем.

Но в информационных системах упорядоченность уже предполагается изначально, поскольку структура и правила в основном определены заранее. Другое дело, что многие правила могут не соблюдаться исходя из существующих естественных условий. Должны ли системы помогать упорядочивать мир, поскольку им это удаётся лучше естественных систем? Здесь мы сталкиваемся с другим парадоксом: каким образом более простые и примитивные системы могут определять и помогать упорядочивать более сложные, в частности как компьютерные системы, основанные на простых логических и математических операциях, могут помогать моделировать деятельность людей? Один из ключей к частичному снятию данного парадокса заключён в убеждении о том, что вычислительные системы устанавливают эквивалентность с системным выражением окружающей действительности, но не претендуют на раскрытие и объяснение этой действительности. Они представляют своего рода инфраструктурный накопитель, который позволяет развёртывать действия и языковые выражения на своей площади, например, заменяя естественную среду, которая имеет часто пространственные ограничения для передачи речи. Например, средство связи позволяет создать иное инфраструктурное поле, в котором расстояние убрано из области ограничения осуществляемых действий. Но связь и перемещения — далеко не единственные направления инфраструктурного замещения информационных систем. Сами записи и хранилища знаний заменяются на сетевые ёмкости и безграничные возможности структурирования происходящего с помощью простой иерархии файловой системы. Язык обеспечения доступа и взаимодействия с информационными системами также упорядочивает деятельность, поскольку различные виды творчества переводятся в иную плоскость — плоскость цифровых технологий. Но мы должны помнить, что такое снятие парадокса — иллюзорное, поскольку в действительности информационные системы не претендуют на замену человеческой деятельности. Когда же их наделяют подобными функциями происходящее становится карикатурным описанием искажения языка, который пытаются сымитировать словно говорящие птицы. Но люди - не системы и не говорящие птицы - люди не просто носят в себе и на себе язык, люди живут в нём и он живёт в них. Парадоксально, что язык при этом и является первым прообразом системы.