Все мы знаем, что вселенная существует, но у каждого из нас своя особая вселенная

Марсель Пруст, Пленница

Зависимость проникает во все сферы жизни своим всепоглощающим оком, словно пронизывающим само бытие. Но она в информационную эпоху – всего лишь преломление света или иного излучения на нескольких доступных плоскостях. Она ничего не знает о нашем бытии, как и о своём собственном. Мы нажимаем на экран и получаем отклик, словно бы мы ощущали живое существо. От живого тоже легко получить зависимость и такая зависимость - часть теории функционализма. Например, человек заводит домашнее животное и думает, что он расширил своё бытие, но ведь он совершает некоторые действия и получает необходимый результат, он наблюдает за развитием жизни, но не стремится обычно понимать это развитие, также как и своё собственное. Поэтому он просто становится зависимым от этой добавленной к своей собственной жизни другой жизни, готовый подчиняться её циклам и ритмам.

Непонятно, когда это всё началось и к чему идёт, если только не к катастрофе, может всё идёт и к всеобщему процветанию – этого нельзя исключать. Каким образом действует зависимость не важно: важно, что мы можем сделать с причинами и следствиями, поэтому само по себе понимание, например, информационной технологии может не иметь превалирующего значения над другими сферами осмысления. Люди с экранов стремятся установить зависимости, обращаясь к ставшим известным приёмам и в их целях во-вервых заинтересовать, а во-вторых увлечь . Культура в этом отношении отступает на второй план, теряется в закутках сознания, графиках и технологиях, сама вовлекательность выступает на первый план словно плесень. Для этого появляются соответствующие слова, которые обозначают якобы красоту и совершенство, но в действительности - скорее гниль и разложение обыденного сознания и мышления. Мы говорим "блеск", а подразумеваем ничтожество, мы говорим "круто", а имеем в виду падение с обрыва.

Одна из трактовок проблемы заключается в определении того, что же есть независимость, как установить границы, ограничения. В этом отношении государство является иным и наиболее явным примером определения независимости через определение границ. Люди якобы должны получить уверенность, изменить своё мироощущение, приобрести спокойствие и безопасность, но за это они должны заплатить высокую цену в виде исчезновения независимости. В этом отношении  государств уже не существует, поскольку псевдокультура поглотила границы сознания, установив технологическое пространство ощущения единства. Поисковая система является проводником в сферу зависимости, поскольку само мышление людей, попытки ответить и поставить вопросы зависят от неё.  Мышление превращается в попытку ответить безмолвием на откровение,  которое несёт иллюзорность действительности и псевдознание, создаёт псевдокультуру, превращает бытие в псевдожизнь.
Но мы всё же не должны сбрасывать  со счетов, что  бытие словно дерево после пожара может прорасти вновь, восстановить свои корни даже после информационного  воспламенения и уничтожения зелени мышления, первозданной способности творить независимо , но соотнесённо. Может быть это самая сложная форма независимости: сохранять её, учитывая все возможные взаимосвязи, сохранять государственность, отбросив границы. Но эта независимость всё же не заключается в отбрасывании границ или  в их повторном установлении, она заключается в углублении мировосприятия, наращивании масштаба бытийствования, а не в попытке функционализаци всего, моделирования того, что моделированию не поддаётся и не должно поддаваться. Ничто не является панацеей: ни математика с её моделями, ни гуманитарные дисциплины с их чувственно-абстрактными откровениями, пока само мышление может быть зависимо от чего-либо из самого знания. В этом отношении любое знание является псевдознанием по определению, но мышление должно при этом оставаться истинными одновременно зависимым и независимым от чего-либо.  зависимым в том смысле, что оно отталкивается от всего, а независимым - в том отношении, что может выбираться любые соотнесения и отбрасывать их произвольно. Негэнтропия сама поглощает упорядоченность осклков обозримой Вселенной, и мы - её  отчаянное воплощение, способное существовать независимо от самих себя, зависимо от чего-либо, от кого-либо, но готовое утратить все свои способности под гнётом бесконечности независимости, так просто признавая свою зависимость от всего: от среды, от обстоятельств, от времени, от окружающих людей, да и самих себя. Здесь заканчивается мышление, но начинается цивилизация, как фетишизм взаимной зависимости множества существ, часто от чьей-то воли, часто похожей на  мановение пастушьей палки там, где все видят своё предназначение.