Казалось бы ничто не может быть доведено до абсурда как то, есть «релизы» у Сергея Рахманинова. Но тогда натыкаешься на то, что фильмы Жан-Люка Годара нужно искать в жанре «фэнтэзи». Такова уж действительность третьего порядка, которую породила вся эта послесовременность. А ничто же действительно не может быть доведено до абсурда. Именно поэтому площадки так стремятся избегать ничего.

Впрочем это было бы слишком опрометчиво с моей стороны говорить о том, что площадки обладают субъектностью. Просто они сами порождают абсурд, но сами этого не замечают, потому что их нет как самих. Мы же сами как погружённые в действительность нулевого порядка можем не замечать себя, будучи одновременно собой. И мы только как жизнь можем заметить весь этот абсурд, который не может быть фэнтэзи. Да, мы можем пока что ещё отличить фэнтэзи от ничего и от того, что нельзя и не следует означивать. Так мы и порождаем абсурд, наблюдая его во всём и так мы стремимся абсурд преодолевать. Такова наша универсальная топика абсурда.

Электронные площадки накапливают абсурд, плоскую плёнку без глубины, эту плёнку, которая и камера для попавших на неё душ, даже если эти души думают, что их нет, но в действительности они уже пойманы, даже если действительности нет на самом деле. Таким образом, единственное что может связывать все действительности - это абсурд. Это взгляд который проникает в себя через другую действительность, то есть через окружающее и соединяющееся во встречном взгляде небытие.

Здесь мне кажется, что я ничего не понимаю, но как только я не понимаю себя, так я вновь начинаю понимать. Так я осознаю, что абсурд уже не абсурд, достаточно лишь открыть глаза и увидеть взгляд. Достаточно разглядеть за означающим что-нибудь, что известно или неизвестно. Так любое небытие обретает своё бытие, то есть так рождается что-то культурное, что-то новое, что-то приростающее. Так течёт жизнь, лес и кровь. Так они замерзают и вновь пробуждаются. Так они и есть мы. Так мы и есть абсурд. Так мы есть не мы. Так не мы немы.