Человек чувствует себя инвалидом, когда попадает на работу в современную организацию, хотя может этого и не осознаёт, а может быть он является рабом, на которого надели кандалы, теперь уже не кандалы физического принуждения, но кандалы умственных ограничений, технических стандартов, стандартного программного обеспечения, вычислительной техники. Даже по сравнению с личным выбором для домашних нужд его выбор в организации специфичен и зачастую сводится к стандартным программам. Конечно, в организации на благо трудятся специалисты — они то и должны выбрать и установить наиболее подходящее обеспечение для нужд сотрудников и для развития производства. Но если они не особенно интересуются этими нуждами и развитием, а рассматривают свою функцию как подчинённую другим высшим целям менеджмента, а их выбор может быть определён всё тем же следованием течению общих походов, обеспечением безопасности системы по принципу — доверенный недоверенный, проверенная система, «так у всех работает», то такая среда постепенно деградирует, это лишь вопрос времени и пределов движения. Конечно, как и исследовательская программа, старая теория может обернуться новым прорывом, но только не в случае с консервативным информационизмом, помешанным на коммерческом оправдании каждой функции.

В домашнем хозяйстве же у людей открываются другие возможности: самостоятельный выбор, установка, настройка, обслуживание. Но если они не профессионалы в этом деле, то они руководствуются неизвестно чем, а точнее мнением и обаянием продавцов-советчиков, яркой рекламой, построенной на обмане, подозрительным внешнем виде, имитирующим всем известных моделей, скорее чем являющемся воплощению технологической модели, и, да, независимыми обзорами, отзывами пользователей (но насколько они независимы после своей покупки и объективны?). Всё так же профессионалы собираются в небольших по посещаемости сообществах, а у основной массы населения просто нет времени изучать техническую документацию, даже основные параметры работы и даже полный перечень встроенных функций, не говоря уже об отношениях производителя к природе, используемом им детском труде, наконец, финансовом положении и готовности устранять дефекты.

В итоге на работе люди ограничены в возможности пользоваться привычными программами и вынуждены использовать то, что предлагают (от просмотра файлов до просмотра страниц в сети, редактирования рисунков или почтовой программы, программы учёта времени и т. д.), то есть у нет тех органов, к которым они привыкли на прошлой работе, дома, в ВУЗе, они вынуждены набивать мяч в валенках, писать носом, смотреть через кривое зеркало (потому что они не выбирали этот монитор и даже не могут попросить его откалибровать). Но как ни удивительно, они не чувствуют себя инвалидами, может быть потому, что никогда и не искали чего-то нового, а может быть потому что привыкли жить в среде массового производства, где даже настройка ПО осуществляется всем совершенно одинаково. Точно так же работодатель предлагает ездить на выбранных им автомобилях, дышать воздухом выбранных охладителей (или не дышать), пить воду знакомого поставщика (или не пить), да и снимать на его плёнку/камеру, записывать на его микрофон, рисовать его красками и кисточкой в конце концов. Здесь легко обнаружить инструментально-функциональное отличие промышленности и вольнонаёмных представителей свободных профессий. Но если во многих отраслях сохраняется некоторая хозяйственная целесообразность массового производства одинаковых вещей одинаковыми инструментами (но разными людьми, которые искусственно инвалидизируются), то что же является таким ограничением для сферы программного ограничения, кроме консерватизма и безопасности? Ещё есть хозяйственный аргумент — а что бы было с производительностью, если бы все творили в своих собственных средствах? Конечно, теоретически, она должна вырасти в несколько раз, но только для определённых, в основном мыслительных функций,которые функциями уже и не являются. Если же функция состоит в нажатии определённой последовательности кнопок в редакторе, то от выбора программы производительность практически не изменится. Но вот внутреннее восприятие этой производительности изменится — как минимум уменьшится время на адаптацию, если каждому человеку приписать определённый набор программ, то его можно было бы с лёгкостью масштабировать на разные платформы, но вот только протокола для такого присвоения нет, как нет и унификации функций интерфейса, позволившей бы определить, какими программами придётся пожертвовать на данном рабочем месте. И работы в этом направлении заметны скорее в стандартизации некоторых форматов обмена данными, и на том спасибо, как говорится!

Дома человек чувствует себя как дома, сидя на диване, в офисе — в кресле, если повезёт с отклоняющейся спинкой, стоя у прилавка в окружении фирменных цветов и плакатов, в лаборатории или на электростанции — как хозяин сложных инструментов, сидя в кресле машиниста — уже как часть этой механической гусеницы или стрекозы, и может быть во всех этих случаях не было специалиста по эргономике, который бы создал нужные условия для отдельно взятого человека, но всё же для среднестатистического предпринимаются усилия. Но в этих среднестатистических эргономических условиях от эргономики остаётся всё меньше и меньше по мере удаления от формы человеческого тела и с приближением к форме его мыслей, к восприятию нового и будущего, так что формируется особая мода на привычное, которая и определяет устоявшиеся «стандарты» приобретения, вместо того, чтобы дать волю фантазии. В этом вопросе играет роль и человеческая природа, особенности принятия решений исходя из простых правил, и эта иррациональность только усугубляет ситуацию, поскольку является «плохой» иррациональностью или даже управляемой в интересах коммерции и политики.

Но как люди могут перестать быть информационными инвалидами? Для этого потребуется нечто иное, чем простое образование и получение знаний. Радикальной мерой является отказ от сотрудничества с организациями, осуществляющими подобное насилие, а также введение общественного регулирования в области информационного монополизма. Но, поскольку информационный монополизм является для людей привычным и уже почти естественным, то желающие смены status quo находятся в меньшинстве. Получается, что люди используют обеспечение, предустановленное в приобретаемой технике (потому что бесплатно она им достаётся редко), а продаваемая техника определяется государственной псевдополитикой поддержки или не поддержки производителей, в том числе и трансконтинентальной рекламой и культурной зависимостью. Во всех ситуациях вместо рассмотрения отдельных ситуаций люди доверяются проверенным схемам привычного выбора, и если техника для них достаточно удобна, то они не готовы открывать что-то новое. Этот парадокс может быть сформулирован как все люди разные, но у них у всех в голове миф об их исключительности, о том, что устройство и обеспечение сделано специально для них, тогда как они всего лишь видят отражение социально-культурных установок (на данном этапе постмодернистских) — люди разные, в действительности для каждого подойдёт что-то своё, но они думают, что что-то лучшее и дорогое подойдёт всем лучше всего (как один из примеров простого универсального псевдологического правила).

Иллюстрацией является противостояние в «магазинах» приложений — изначально построенных на архитектуре репозитариев — набора хранилищ пакетов приложений для систем. Взяв эту архитектуру на вооружение корпорации начали пропогандировать свои собственно разработанные приложения и стремиться к их приоритету внутри выбора приложений. Пользователи сохранили возможность выбора независимых поставщиков отдельных приложений, и даже при желании могут установить разные установщики приложений и даже операционные системы, модифицировать их. Но разработка приложений делает наиболее удобным и практичным именно стандартный набор, всё что целесообразно делать пользователю — выбрать некоторые дополнительные приложений, которые ему по вкусу. Это некий компромисс, и он даёт инвалидам возможности выбора протезов, подбора наиболее подходящих, так что люди практически не замечают отличия себя и своего информационного образа (правда в значительной степени из-за обратной замены себя на приложения в рамках постмодернизма). Но в сферах, где получили распространение отдельные приложения, где политика установки и потребности в приложениях определяется организацией решения о выборе дополнительных средств работы и даже фона рабочего стола, цветов полностью остаются во власти мышления промышленной эпохи, массовости модерна. Из этого очевидно одно — для дальнейшего повышения информационной производительности потребуется иной подход к выбор технического и программного обеспечения, так, чтобы оно обеспечивало не прокат лыж одинакового размера, но подбор по ноге и технике отдельного пользователя, иначе движение с первой же горки может привести к неизлечимым последствиям.