Если структура означает для послесовременизма особую способность признания раздробленности мышления, то множественность наложений дискурсов и приходит к иной неразграниченности, сливающей все разграничения воедино, будь то признание множественности истинности в отсутствии претензии на любую ложность. Заколдованный мир вновь обретает свои черты переключающихся мифологем, поскольку любая из них обретает возможность оправдания стилистической бедности, которая раньше могла быть покрыта занавесом забвения и справедливости, а может быть и самовыражения. Новый полуавтоматический мир наконец может избавиться от субъекта как стремящегося к оконечным выражениям, поскольку само переключение режимов сознания или бессознательного утрачивает экзистенциальную претензию, а значит мышление как конечный товар общественного производства выступает той бессодержательной надстройкой, для которой базис в лучшем случае моделируется чёрным ящиком машинного обучения. Но так обстоит дело с теми участками, где преобладает режим дискурса разграниченности, который и дробит сам себя в пространственной несовместимости отдельных очагов общественной нейросети. В других же случаях синтез всё ещё возможен, как и избавление от дискурса, чему подтверждением выступают сами философские и эстетические попытки, такие как Фредерика Джеймисона или Теодора Адорно. Переключение и мимезис наконец находят подходящее поле для формирования множества ложных сознаний на сетевых страницах, так что эстетика информации сама об ... Читать дальше »