Действительно, как и любые другие понятия, понятия демократии и либерализма различаются, как различаются и представляемые ими в действительности сущности, а именно государства, сообщества и даже мысли. Со стороны как раз либерального издания прозвучала мысль о различии соответствующих институтов в государствах: либеральные суды могут противоречить референдумам в различных регионах, а меньшинства ограничиваться решением выбранных властей (правда и либеральные институты могут противоречить себе сами). При этом распростанено мнение о буквальной трактовке "демократии" как  основанной собственно на людях, на их воле и решениях. Между тем такое представление скорее является беспредметной абстракцией, чем тем, что люди могут встречать в своей жизни. В протестантских и постпротестантских обществах в воздухе витает идея индивидуализма и она должна была бы служить мостом-проводником от людей к их власти. Но люди судят друг о друге и в этом случае их суждения будут ещё более ярко отрицательными, чем сияние улыбки на их лицах. Стремление к личному успеху требует внутреннего отхода от интересов других людей - вот так реальность, с которой сталкиваются люди как в демократиях, так и в более авторитарных или партийных государствах (где возможность выбора из нескольких партий затруднена). Но не стоит ли вернуться к заповеди о несудимости и попытаться не выносить суждения о других людях?

Люди судят себя на протяжении всей жизни: сначала сами оказываются осуждаемы взрослыми, потом судят сверстников, братьев и сестер, взбунтовываются против учителей и родственников, следят за кумирами, потом выстраивают поле своих суждений о всех участиках общества в зависимости от своего положения в нем,  потом цикл повторяется. Но не все так просто, ведь ещё есть коллективные суждения, а они часто молчат по отношению к оценкам людей за исключением случаев квалификации и нарушения законов. Официальное или публичное суждение о людях действительно не приветствуется ни этически, ни законодательно. Но тем не менее все политические решения умудряются основываться на таких суждениях: о незащищенности людей или о небходимости ограничения прав. Суждение о людях предшествует законодательной или исполнительной инициативе, закрепляя собственно её. Но каков источник этого суждения? Если в повседневности люди мыслят о других отрицательно, то возможно отрицателен и взгляд власть имущих (их задняя мысль, хотя в последнее время часто и публичная)? И каков тогда смысл доводить отрицательные суждения большинства до их закрепления в скрижалях? Вместо этого институционально важны отношения высказываний без выражения истинных мыслей, к чему и сводится политика, как торговля с закрытыми глазами.
Что касается исторической перспективы, то как правильно замечают либералы на смену одним диктаторам приходяи другие. Но если не вдаваться в целые эпохи мирового царства монархии, то можно с одной стороны отметить стремление одних народов и этносов к той или иной форме правления. С другой же стороны демократия - не конечная эпоха, к которой стремится история,  в истории скорее стремление к демократичности случается периодически (в зависимости от взглядлв монарха, например), но если волчок закручен, то его траектория может лишь медленно меняться.

У античных философов демократия не представлялась венцом творения, равно как и у американских практиков этого явления. Но скажем государство, в котором правление осуществляют самые умные или самые одухотворенные не выражало бы тиранию рациональности или религиозности с той лишь разницей, что тираном была бы группа людей? И сама демократия не равна ли тирании когда мы представим всех людей как распоряжающихся судьбой общества? Непредвзято и уважительно относиться к другим людям непросто, и, похоже, любая форма правления отрицает эту возможность, хотя электронные средства и вселяют надежду на новый виток открытости. Человек склоен судить и это то, что от него требует демократия, но заповедь гласит иное: не суди. В конечном итоге люди либо идут на компромисс, либо впадают в крайности, но как это ни пародоксально, скорее во втором случае они выражают свою волю.