Парадигма упорядочивания глубоко зашита в нашей сущности, наверное со времён распространения идей Просвещения и Возрождения. Кажется, что достаточно повесить знаки и все начнут двигаться как бильярдные шары в игре. Вот и идея меритократии основана на понимании, что людей можно выстроить не по росту, а по их способностям, а ведь если более способные займут более сложные участки, то развитие общества будет осуществляться быстрее, не так ли?

Подходы к оценке меритократии в действительности сильно отличаются: с одной стороны люди поклоняются меритократии, превозносят тех, кто способен сделать многое, большее, порой непостижимо большее; но с другой стороны люди делают всё, чтобы использовать её в своих целях, чтобы обхитрить других людей и заставить крутить колесо словно белок, пока самые хитрые будут наблюдать и направлять это кручение, втайне даже считая такую рабовладельческую деятельность достойной свободных граждан. Так было давно, всегда и везде: и в Древней Греции, и в Древнем Египте, и в Древнем Риме и в других древних цивилизациях и так продолжается сейчас, только не на физическом, а на умственном уровне. Пропорции и формы отличаются, где-то знать и аристократия составляли одного или несколько человек, где-то их численность сопоставима с всей численностью населения. Но мы живём во времена цивилизации услуг, нам уже не нужна мышечная сила рабов, но услуги по приготовлению и предоставлению пищи продолжают предоставляться, как и наниматься служанки и служители. Качество жизни их при этом скорее снижается по сравнению с рабством: если хозяин заботился о длительности отношений и качественной кухне, то лицемерность оказания услуг лишь отдаляет людей от закулисья.

Да и сама меритократия становится заложницей парадигмы упорядочивания: упорядочивать людей в действительности не должно быть допустимым, но любое упорядочивание уже будет основой для качественного или количественного разделения. Но что если люди откажутся от парадигмы упорядочивания. если будут уделять внимание чему-то другому, чем совершение рациональных действий по заданию других? Это довольно сложный вопрос, поскольку всякая работа и в промышленных и в допромышленных обществах строилась по принципам упорядочивания исходя из выполнения действий всё более изощрённо исходя из всё более упорядоченного понимания и перестройки окружающего мира: от ровных и распаханных полосами полей до фабрик и микропроцессоров, от хижин до сёл и городов упорядочиванность занимает все сферы мышления, окружения, она заполняет весь человеческий мир. но стоит лишь отойти от цивилизации и мы попадаем в бесконечное разнообразие и восторгаемся его нетронутостью живущей в нас парадигмой. И здесь мы осознаём известный парадокс о том, что чем больше мы стремимся упорядочивать действительность, тем быстрее мы создаём энтропию, тем быстрее приближаем тепловую смерть вселенной, ведь для любой упорядоченности нужно создать большее количество энтропии, то есть хаоса. Но будем ли мы иметь права в балансе хаоса и порядка, в чём может заключаться закон, если единственное его правило - не упорядочивать, не вносить порядок?

Когда мы отбросим меритократию, то поймём равенство всех себе и равенство с окружающим миром, что в политической теории было названо "veil of ignorance" (занавес неведения), то есть мы столкнёмся с беспристрастностью и равенством перед незримым законом, остаётся лишь  распространить  теорию справедливости на саму природу, представить себе, что после принятия решения мы можем стать рекой или горой из которой добывают руду, или птицей, живущей в вырубаемом лесе. Нам будет сложно в таком равенстве, потому что мы окажемся проигравшими, мы окажемся теми, от кого требуется возмещение ущерба, мы окажемся виноватыми. Если люди начнут относиться к другим, к окружающему миру, к живому и неживому как имеющему права, то сами наши права потеряют всякий смысл: они окажутся не нашими: права будут у земли под нами, у лесов за нашим окном, у комаров, которые нас кусают, но не у нас, просто потому что мы используем всё что видим и перестаём быть частью окружающего. Гармония здесь сложно достижима, но она возможна после отказа от всяких придуманных для себя прав, от возможности вмешиваться и использовать окружающую среду без понимания законов и вносимой энтропии. Но пусть мы и утрачиваем право на свободу, но у нас остаётся право на жизнь.