Сколько сейчас времени? Не знаю, я не смотрю на часы, потому что это механизирует время. Здесь так просто поменять дату и время материала, так что нужно относиться к нему ответственно. А ответственно, значит с исключением технологем и мифологем. К тому же можно слышать в цифровом звуке механические удары палочек или движения человеческих рук и голоса — кому как удобнее. Если же слышится техника — то это и плохо и бесчеловечно и глухо. Она же слышится во вращении диска и в шорохе шин, в обтекающих машины потоках. Эти потоки времени везде сплетаются с природными средами и определяют местную культуру. Достаточно покосить траву, одеть наушники, проехать и везде это будет следствием надетых часов: отсутствием времени пробежки по лесу, времени идти по улице, а не ехать. Культура бытия изначально встроена в совершаемые действия, но если раньше они были более ручными и независимыми, то теперь клубки и катушки техники оплели сознание человека и они же подвели его к затруднительности самонаблюдения, ведь наблюдать за идущими механически часами ещё возможно, а за электронными — нет и тем самым время из мифологемы превращается в них в симуляцию. И в целом цивилизация стала напоминать огромные часы со скрытой механикой, лишь культурная инженерия возможно может осмыслить это и остановить их окончательное превращение в бомбу замедленного действия, прикреплённую к телу природы.

Начинать культурологическое исследование лучше с путей и текстов как развёрнутых направлений и часов. Взять например вопрос распространения содержимого в сети: если человек смотрит страницу, то он смотрит её с некоторым искажением цвета, может включить обращение цветов, а значит в принципе имеет право и на предварительную обработку текста при чтении. Это предполагает возможность включения и отключения некоторых элементов, например, отключение и сжатие картинок. Но некоторые страниц требуют ограничений, потому что они «живут» за счёт показа встроенных элементов или сбора данных. Это не решённая и не решаемая проблема, в которой как раз с одной стороны сталкивается содержимое как техника и смысл, а с другой стороны — ответственность и безответственность, которую пытаются скрыть и сделать людей заложниками системы. Здесь действительно нужна экоответственность и экосправедливость как инфраструктурная перестройка исходя из принципов ответственности. Можно сказать, что люди в свою очередь ведут себя безответственно, запрещая рекламу, но рассчитывая на условно бесплатное содержимое. Но организации обычно многократно более безответственны в свою очередь, если конечно считать их действующими субъектами, а не фикциями. Ответственность в этом смысле всегда укоренена в культуре и бытии, но корни эти могут при технологизации и образовании симулякров исчезать полностью и практически (прагматически) безвозвратно. Культурно же их можно попытаться восстановить как можно восстанавливать устойчивость леса, переплетённого с сетями дорог, троп, электричества. Проблема здесь в том и состоит, что эти условия трудно определимы и они катастрофически сложны для согласования. И государство в лице своих регулирующих органов устанавливает общие требования, универсальные для всех, но вновь техничные и сохраняющие status quo образа слабого пользователя как среднего маленького человека, живущего мифологемой качества потребления, тем самым перестающего быть человеком, но ставшего складом для товаров и концом воронки потребляемых услуг. Но то ли это лицо человека и общества, которое подлинно разумно и действительно, или это просто очередная театральная ширма мира рекламы?

И это ещё не всё — в правовых и хозяйственных системах, во всех стандартах заложены предпосылки о рациональности, которая стала во многом технической. Например, человек и организация предполагаются так или иначе к получению выгод и обычно денег, а значит альтруизм или иные мотивы можно считать чем-то ненормальным. Скажем, люди, делающие что-то не ради удовольствия или денег становятся редкостью. Это означает непрерывный общественный отбор сценариев поведения, свойственных человеку по его природе, сам энтузиазм и трудолюбие, некогда естественные и безусловные, стали технически эксплуатируемыми, тогда как человеческое лицо всё больше уставало.

Тем не менее, нельзя просто заменить стандарты, нужно вначале «перепрошить» человека, желательно безболезненно, но может он это сделать не технически, не в терминах социальной инженерии, а действительной личной философской инженерии и только самостоятельно изнутри? Яркий тому пример — это «рабство» прошивок и платных приложений, когда люди покупают устройство с заблокированным загрузчиком и со встроенным механизмом только официальной установки. Конечно, никто не запрещает скачать и установить альтернативные прошивки или системы, но это опять же скорее удел немногочисленных оставшихся энтузиастов (немногочисленных, потому что если они не должны преследовать цели получения платного содержимого, а значит вновь впадают в логику технологемы). Вопрос не только в том, чтобы считать некоторый набор кодов более отстранённым от чужих интересов, но в самом культурном способе потребления готового товара или услуги. Когда преподносятся готовые товар или услуга как подарок, тем более упакованные, то в этом действии сам знак готовности к потреблению — это изначальная общественная технологема опредмеченного производственного и человеческого бытия. Тем более это справедлива для государства как услуги, которое переводится в образ окна, предоставляющего официальные действия. Ведь люди могут представлять за «окном» («одним окном») как человека, так и робота, а там находятся они сами в лице общества и природы. И соответственно системы здравоохранения, образования, обеспечения и защиты рассматриваются именно как инженерно-технические, что начинается как общественная мифологема-технологема (которая так же как и магазины, рынки создают потребность-симуляцию в посещении врачей или курсов) и превращается окончательно в технологему в послесовременности, когда медицинские приборы и глаза переносятся в область обменивающейся микроуслугами среды приложений (создавая удалённых «докторов», «психологов» и даже монахов). Люди всё больше верят в дар возникающей на экране технологеме оценки их состояния, веса, здоровья. Кому-то кажется, что проблема разрыва действительности и сознания возникла именно на этапе цифровизации, но возникла она раньше — уже на этапе институционализации общественных «систем», которые в сущности также обрабатывали данные с применением специалистов разной квалификации, допуская некоторый процент ошибок. Усугубление положения заключается в изменении характера ошибок, но принципиально и те и другие возникают в среде исключения культуры слитности с природой. Такую культуру можно обнаружить в обучении и здравоохранении первобытных обществ, племён, при взгляде на которые современные журналисты, да и некоторые учёные, просто их не замечают и говорят о том, что обучение отсутствует за исключением шаманских ритуалов и обрядов инициации. В действительности каждое уважающее себя природу племя передавало знания о мироустройстве через систему танцев и рассказов, то есть через систему культуры. И именно это можно считать источником их устойчивого событийствования и долговременного выживания. Возможно в современных общественных учреждениях сложно представить себе использование культурных элементов, таких как расслабляющая музыка для лучшего приёма врача, а может быть совместные песни с пациентом, но по крайней мере потребность в личной истории, желание высказаться — это то пространство, которое занимают остатки культуры. Именно эти остатки и могут быть проращены в рамках культурной инженерии, а для этого нужно осуществить соответствующую «прошивку».

Это как привыкнуть доверять обычному алгоритму отключения рекламы или вводу транслитерации, а потом внезапно изменить вывод и переосмыслить важность получаемых сообщений. Ведь даже спам содержит элемент культуры и юмора, когда внезапно переходит грань подсознания. В общем это как избавиться от эффекта 25 кадра, но быть способным заменить его на дополнительные 24. Или пользоваться редактором вижу как есть с постоянной готовностью вернуться к исходному коду — иногда природному, иногда также — исходному.

Такую «прошивку» в технических целых можно назвать послепрошивкой (для времени послесовременниства), тогда как перепрошивка в понятиях пересовременниства и переправа — это построительство через сценарный подход в понятиях топологии жизненного пути (см. М.К. Мамардашвилли, «Лекции о Прусте»). Послепрошивку для установления возможности извлечения выгоды устанавливают общательные (социальные) сети, поэтому есть надежда на появление перепрошивки через иные более независимые средства, когда первые столкнулись с проявившимися (да особо и не скрывавшимися ими) этическими проблемами и установками. Возможно подходящим способом является погружение в природу, рост и развитие в ней, но похоже именно системы оборудованных домов затрудняют этот процесс. Когда люди приезжают в лес или посещают общественное место, то они ощущают себя скорее посетителями музея, чем соучастниками. Перенос дров, как и изучение истории происхождения и цепочки поставки товара — это необходимые элементы понимания культуры бани и общества. Для образования перепрошивка через многообразие знаний и культуры являются вполне естественными, но особое внимание нужно уделять онтологической связи с картиной мира в каждом предмете. Здравоохранение как проникновение в человека системы — это непосредственная область всего происходящего в рамках сложившегося отчуждённого потребительства, но здесь доведённая до крайности. Врач должен занять место пациента, представить его ощущение и состояние лучше него самого — и в этом представлении превосходства и сосредоточен корень технологемы. У телемедицины же есть все шансы на перелом сложившегося положения, если она сумеет представить врача и пациента как событийствующих вместе с природой, когда в общем окружении они ищут решения для местной культурной общности, называемой человеком. Медицина и образование поэтому подлежат в первую очередь внутренней перепрошивке, где сами люди должны стать осознающими её необходимость, осознав, что они сами ответственны за себя, за анализ, хранение и распространение данных знаний о них самих, что они не могут вслепую доверять рекомендациям о потреблении самих себя, как и потреблять любое другое бытие. И системная инженерия, нагруженная культурой, могут как помочь осознать происходящее, так и двигаться дальше в нужном направлении среди бесчисленных систем.

Подробнее культурную инженерию я рассматриваю в следующих статьях:

Культурная инженерия природы

Культурная системная инженерия