Если возвращаться немного в историю появления концепции устойчивого развития, то мы должны вспомнить формулировку о непрепятствовании развития будущих поколений, то есть по сути про окружающий мир в ней нет упоминания. Но эта формулировка уже довольно зрелая и родилась во второй половине 1980-х годов, предшествующие попытки в основном были ещё более отдалёнными от единственного решения — от обращения внимания на природу. Да и сегодня попытки такого обращения наталкиваются на завесу людского непонимания. Но что говорить о природе, если и защита людей и их сообществ также вызывает вопросы. В действительности когда мы что-то стоим, например новую дорогу или дамбу, мы разрушаем множество местных экосистем, вынуждаем переселяться людей, животных, да и изменяем морские течения. Легко представить себе картину, что как только мы наделим правами животных, реки, пересмотрим права людей на свои сообщества, то любая подобная стройка будет практически невозможно, ведь даже сегодня часто правовое поле позволяет останавливать проекты. Как же найти компромисс и как заставить корпорации отдавать себе отчёт в том, что они идут словно по первозданному лесу и причиняют вред растениям, убивают насекомых и моллюсков своими ботинками, даже если они этого не замечают? И должны ли мы искать компромиссы или переосмыслить и открыть какие-то другие пути к пониманию мира, в котором, возможно, не будет дорог и магистралей,по крайней мере проложенных по поверхности земли, мира, в котором не будет узаконено убийство животных, но многие ли животные согласятся со своей смертью, или, может быть, любителям мяса придётся есть умерших естественным путём домашних или диких животных? Наконец, не парадоксально ли само сочетание слов «естественный» и «домашний»? Здесь мы вторгаемся в понимание естественного, а значит природного закона, что является вопросом неоднозначным, но человечеству должно быть приятно, что оно не перестаёт думать о том, что же это за естественный закон и как им пользоваться.

Давным-давно один человек придумал огонь. Нет, конечно и раньше животные видели искры, сыпавшиеся с небес, но раньше они их боялись, они убегали от лесных пожаров как от невидимых сил, они подчинялись закону огня как неподвластному им. Но человек не боялся, он взял горящую ветку и поднял её в воздух, рука его не стала гореть, тогда он взмахнул веткой, пламя загорелось сильнее. Затем оно стало затихать. Человек бросил ветку на камни. Кто-то поднёс ещё одну ветку и человек поднёс её к первой: пламя начало разгораться. Они положили ещё веток и первый костёр поразил их своей мощью и дружелюбностью. Так закон природы стал у них в подчинении, так сила стала управляемой и так они поняли, что природа с ними заодно. Но со временем люди стали забывать божественную силу огня и обращали пламя на сжигание лесов, получая плодородные земли, удобренные золой. Земля стала их незримым божеством, они стали её делить и считать своей, но больше не чувствовали ни силы, ни закона природы. Так земля истощалась и со временем превращалась в песок, но люди не понимали своей вины и важности закона, который они когда-то разделили.

Возвращаясь к наделению природы правами также отметим и возможность наделения правами организаций: стоит задуматься, почему организации с некоторого времени стали рассматриваться наравне с людьми, как действующие лица правовой системы? Не только, потому что для этого были подходящие представители, тогда как всех действующих лиц организаций собрать в одном месте затруднительно, но и потому, что само понятие лица относится в действительности только к некоторой части сознания. Как только мы представляем себе коллективное сознание общества, сообщества, группы, то сразу же мыслим его как лицо. Но и применительно к лицам физическим понятие «лица» весьма ограничено, оно хотя оно способно затрагивать все проявления психики. Но такое «лицо» - это только представление личности на плоскости общественного смысла, оно не относится, например, к собственному телу. Права нашего тела в действительности не защищены также как и права любого неодушевлённого предмета или как права животных, деревьев, природы. Можно рассматривать соответствующую часть нас как душу или разум, сознание, поток сознания — но это лишь часть нас. Тело и его части могут говорить на другом языке и в ситуации беременности такое разделение воплощает вполне реальное отражение, мы даже не можем сказать в какой момент получаем сами «право» на душу, разум для себя самих. Но в нас живёт также множество микроорганизмов, фактически это колония со своими правами, о которых практически никто не задумывается (а большинство видимо и не догадываются). В общем проблема в действительности общая и касается как брошенных собак, так и наших детей и нас самих: с позиции какого закона мы должны рассматривать всё происходящее, и до какого предела мы сможем отразить подобные отношения в правовой системе?

В целом относительно природы возможны несколько вариантов правового определения:

• признание по аналогии с правами физического лица и назначение ответственных лиц,

• признание природы по аналогии с организациями как лиц юридических и помещение под опеку планетарного сообщества или государств,

• признание природы как высшей сущности или системы, которой мы должны подчиняться (и применять незримый природный «закон»),

• рассмотрение в едином поле защиты интересов различных частей материального и духовного пространства с необходимостью пересмотра определения «физического лица»,

• возврат к осмыслению природы в общей истории человечества и каждой местной экосистемы, институционализация архетипов, проявлений олицетворений природных сил, общение с лесами и реками и их обитателями.

Конечно возможно и сохранение сложившегося status quo и действие исходя из сложившихся норм, в конце концов рассматриваемые вопросы не имеют ни точного научного толкования, ни единого понимания для сообществ и людей. В некотором смысле правовые определения соотносятся с хозяйственными оценками развития природы, рассмотренными вчера. Значит единого подхода в ближайшее время мы не увидим, ведь мы пока даже не можем определиться с более простыми целями в отношении регулирования выбросов. Но что должны сделать люди точно, это определиться в отношении защиты своих собственных прав, прав на свою историю и сообщества, ведь даже эти права намного ценнее, чем любой хозяйственный проект. Природные объекты ещё более ценны, но для них затруднительно найти представителей, хотя профессия шамана в XXI веке (то есть лица, ответственного за представление природы и выражение её мнения) может вернуть себе несколько утраченные позиции и перейти от вербального и невербального общения, языка жестов к вторжению в правовое поле и полному его переустройству. Сожжённое когда-то вновь может расцвести.