По пути неопределённости: по главам книги «Принцип неопределённости» Мартина Герберта

К главе 6 «Чёрный лёд»

Но это история, которая не должна быть рассказана и не должна быть прочитана. Эта история без начала и конца, без участников и действующих лиц. Она словно сказка или гроза: иногда случается и быстро проходит. Можно долго её ждать, можно найти фабулу и разгадать составляющие элементы, но она как поток, льющийся с неба под силами неведомых нам пока сил взаимодействий, но этот поток, движимый также не слишком ясными для взора силами постмодерна. Поэтому это история про постфункционализм.

То, что мы можем распознать в творениях Паолы Пиви (ит. Paola Pivi) — это откровенные проявления системной динамики, часто проявляющиеся через механические средства («Это коктейльная вечеринка» (англ. «It's a Cocktail Party», 2008), иногда через электрические («Finally I Got a Home», 2006), через транспортные средства («Camion», 1997), иногда даже — через людей («100 Cinesi (100 Chinese Men)», 1998)[2]. По сути её эксперименты проходят в рамках функциональной соединённости одного слоя современности, в котором культурные элементы часто заменяются природными, а прагматическая определённость конечно же разрушается или преобразуется, вновь пересматривается через творческое стремление, исходя из возникающей идеи. Но что тогда определяет этот тайный бунт против функционализма, который можно было бы пытаться списать на простое противопоставление массовости, потребительству и механистичности, но который перерождается в постфункционализм?

Каждый раз этот бунт против функциональности, против моделей мира и систем, начинается из действия различных систем, из понятия о действии самих систем. Но не стоит пытаться разгадывать загадки в получающихся композициях, ибо их там может просто не быть. В постфункционализме есть причины, но нет следствий, в нём есть коннотация, но нет значения, он не создаёт структур, потому что исходит также как и постструктурализм — из отрицания, на этот раз из отрицания функции. Действительно, если бы задача была сделать функционально — то это функция в рамках производственного процесса, эта функция тогда превращается в элемент фабрики. В таких же композициях как «Это коктейльная вечеринка», Паола Пиви достигает прямо противоположного: в 9-ти потоках жидкостей, имеющих обычно функциональное использование (глицерин, оливковое масло и другие), мы видим теперь лишь образ, то есть они лишаются всякой функциональности, хотя и сохраняют нагруженность, которую мы будем им придавать, глядя на них (лекарства, еда и т.д.). Но до всякой нагруженности здесь они представлены в своей исходной форме — в форме льющегося потока, следовательно они получают своего рода свободу от общества, хотя и не от глаз зрителей.

Если эту историю не стоит рассказывать, то эта история-сделка в терминологии Ролана Барта, в её основе лежит желание сторон совершить сделку, но такой рассказ как раз и олицетворяет систему: «рассказ — это одновременно и процесс производства и его продукт, товар и торговля, залог и держатель залога»[1]. В этом смысле внутренне содержание рассказа не может быть рассказано в окружающем его историческом контексте именно в силу заложенного в него противостояния течению истории, в данном случае через отрицание функционализма. Целью произведения, следовательно, становится создание таких рассказов, которые опровергают функциональность и как я дальше покажу постфункционализму в целом удаётся с успехом создавать такие истории, которые всё больше содействуют разрушению и перекраиванию плёнки послесовременизма.

Для меня соразмерным элементом для «Коктейльной вечеринки» является дымовая труба, проходящая через комнату из парилки ниже к бушующим ветрам природы над крышей. Также, как и «Коктейльная вечеринка» эта система незамкнута — здесь она приводится в действие поступающими дровами и кислородом, там — электричеством, здесь она отдаёт запах гари и пар, там — сочетание запахов и паров, и также как поток чёрных чернил она может изменить цвет и структуру кожи, если случайно к ней прикоснуться. Но поток дыма течёт сам по себе, преодолевая при этом силу притяжения, а струи жидкостей, направленные вниз, лишь вливаются в поток гравитации, чтобы пролететь короткий отрезок, поэтому дым — символ преодоления, а поток — символ кризиса (но как пишет Ролан Барт, кризис — лишь необходимый элемент мышления, используемый на Западе, это просто завершение подобное завершению подписания договора или написания письма собственно подписью [1]). Дым в конце концов не означает фабрики, его не так просто начать и прекратить как конвейерную ленту, но как признак он связан с историей леса. Моя система трубы не вписывается в постфункционализм и не представляет собой подходящей системы, в отличие от работ Паолы Пиви, но основанием здесь служат не только скорость и не только включение природы. Основанием является отношение: в функционализме скорость — элемент системной динамики (насосы можно замедлить и ускорить), а природа в рамках творений «продолжает» использоваться (хотя может быть лишь в значении того, что всё окружающее природа и с акцентом на энергосбережение), но главное отличие постфункционализма наверное в его историческом повествовательном дискурсе, склоняющемся в пользу многообразия. Постфункционализм разрывает или надрывает, а местами надкусывает плёнку функционализма послесовременизма и в этих местах плёнка даёт трещины, словно лёд. Но это не простое рассечение, через эти раны словно опытным хирургом-рассказчиком вплетаются новые нити, рана вновь зашивается и срастается, но уже совсем по-другому, словно была проведена операция и сам функционализм бвырезан из структуры истории словно опухоль.

Дым продолжал подниматься всё выше и выше. Налетел сильный ветер и понёс его сильнее, затем налетел дождь и прибив его к болотным мхам и стволам деревьев. Природа как система содержит множество механизмов, о которых мы ничего не знаем. Их действие мы ощущаем обычно через красоту пения птиц или через чистоту воды и воздуха. Люди лишь немного стараются преобразовать потоки: вскипятить, нагреть, так, чтобы достичь иных состояний. Часто требуемые функции довольно сложны: рабочая сила, транспортное средство, передвижение по морю. Мне видится стремление Паолы Пиви через рассказ о демонстрации несоответствия функций и невозможности соединения нескольких функций: вот осёл или страус в лодке (функция передвижения по земле и плавания, страус в этом отношении тот самый объект искусства в себе (англ. readymade), который уже создала для постфункционализма сама природа), вот люди в офисном помещении выглядящие как рабочая сила (функция одежды, общая функция работы и жизнь как функция, у каждого человека разная, у каждого их много), вот бревно, в которое воткнули лампочки и сверху расположили кресло (функция освещения, функция дома, декоративная функция), наконец, вот и льющиеся потоки привычных функциональных жидкостей (противопоставление культурной функции, процессу течения жидкости самой по себе). Таким образом, функции не сочетаются, функции не показывают внутренней сущности вещей и людей, функции — это то, что подлежит преодолению и творчество Паолы Пиви — верный шаг в этом направлении, в нём функционализм подвергается бережному препарированию через абсурдное переопределение. Как пишет Ролан Барт в отношении преодоления культурного кода, то чтобы его «взломать», нужно начать выставлять его на обозрение, начать повторять, так, чтобы в результате ни у какого языка не было преимущества, ни у какого автора не было преимуществ, но чтобы любая тошнотворная стереотипизация становилась очевидной[1]. Отчасти воплощение такого подхода мы уже наблюдали в творчестве Кэрол Бовэ, где она цитировала объекты повседневности главным образом из американского культурного кода 1960-х годов. Объекты (или скорее потоки) Паолы Пиви — это запечатлённые действия, это истории сами по себе, но они включают в себя некоторые объекты как воплощения функций и их специфика состоит как раз в полном цитировании функций, но в её творческом мире функции словно сами могут говорить, рассказывать свои истории, преодолевать функции знака. Не случайно, наверное она находит свой дом на Аляске, увлекшись таким искусством, как гонки на собачьих упряжках [2, с. 107], ведь одно из определений искусства может и состоять в том, что оно соединяет несоединимые функции, такие как природный бег собаки (а воспитание и совместное развитие собаки с человеком — особая и древняя история функционального существования) и желание побеждать человека (что имеет не менее сложную внутреннюю структуру), а нахождение соединённости в подобной нелинейной противопоставленности — всегда дело искусства и культуры в целом, но в эту историю всё больше включается системная динамика и в этом отношении рассказ постфункционализма только начинается.

Использованные источники

1. Барт Р. S/Z. Бальзаковский текст (опыт прочтения) // М.: УРСС. 2001. (232). C. 5.

2. Herbert M., Whitman-Salkin L. The Uncertainty Principle / M. Herbert, L. Whitman-Salkin, Sternberg Press, 2014.