Для установления того, какое усилие считать творческим изменением (развитием), а какое — упадническим явлением, нам нужна некоторая теория эстетики. Но поиск её оснований долгое время был весьма непростым, если не практически неразрешимым вопросом. Но к счастью мы можем несколько продвинуться в этом направлении, рассмотрев соотношение структурализма, системного мышления, самоорганизации и постфункций.

Куда бы мы не поместили точку отсчёта наших мыслей, мы в некоторый момент понимаем, что превосходим своими мыслительными способностями те задачи среды, в которую помещены. Можно было бы здесь остановиться и углубиться в простое наблюдение и подражание в надежде когда-нибудь научиться по крайней мере создавать формы жизни как живые (и в этом все должны проявлять эстетику в деле продолжения и взращивания жизни), а не только как оживающие в нашем воображении (оживающие формы может создавать и неживая природа, что видно например на снимках других небесных тел, где обнаруживаются будто бы созданные там каменные лица). Но именно воображение и открывает путь как для творчества, так и для придания прагматике осмысленности, поэтому оно неизменно возвращает нас к вопросу об эстетике независимо от профессии и рода деятельности и даже биологической природы (ведь и животные видят сны).

Во введении рассмотрены некоторые исторические основания общей теории эстетики и приведены предварительные соображения.

Пожалуй не удивительно, что в 2022 году психологии дают советы по тому как быть человечными (англ. «Habits for Humanity»), удивляя или озадачивая слушателей тем, что люди окружены техникой, технологиями и в современном быстро меняющемся мире люди уже не далеки от того дня, когда они будут не только взаимодействовать, но и «жить» с техникой, скорее чем с себе подобными. Представление о том, что в конечном итоге не только техника будет служить человеку, но и наоборот известно как технологическая объединённость (сингулярность) и, как отмечает доктор Тим Шарп (англ. Tim Sharp), идею можно приписать известному математику Джону фон Нейману, выразивший её в том, что рост технологии выйдет из под контроля человечества. И не случайно Станислав Лем в «Сумме технологии» задавался вопросами управления обществом одновременно применительно к вопросам технологии и человека (отсюда «верящие машины»), в некоторой мере стараясь устранить нарастающую мифологизацию и того и другого, предвидя основные идеи, которые рассматриваются сегодня. Вот только если язык как система сам становится первой и основной информационной системой, то так ли существенно различие между естественным и искусственным языком? Возможно оно значимо именно в свете прояснения разницы мифологем человека и технологии.

Кто виноват в утрате человека и замены его на мифологему? Может быть его никогда и не было?

Возвращаясь к вопросу об имитации действительности во сне, обратим внимание на немаловажный вопрос общественного мироустройства. Вопрос состоит в том, в чём заключается человек и где его границы. Иногда общество сравнивают с муравейником, поэтому общество построенное из послушных элементов не может быть обществом. Человек начинается возможно там, где он и завершается — в размышлении и действии собственного бытия. Чтобы не быть симулякром¹ с другой стороны человеку приходится избегать неизбежного: например проходить проверку со стороны роботов, борющихся с массовыми алгоритмами. Здесь мы как на камне выбора пути обнаружим надпись «Я не робот».

Теперь, когда не за горами экспедиция на Венеру и спутники Юпитера и можно будет узнать о возможности существования иной жизни мы можем замереть на несколько десятков лет в надежде узнать ответы на вопросы, способные коренным образом перевернуть представления о распространённости форм жизни во вселенной. Что если окажется, что и на Венере и на спутниках Юпитера процветает жизнь и даже в недрах Марса? Какую ответственность мы будем нести за возможные угрозы, которые можем её причинить? Этот вопрос можно было бы рассматривать в контексте ограничения влияния человечества и на Землю, но в первую очередь его нужно рассмотреть уже сегодня, поскольку именно в призме возможных миров для переселения кроется что-то абсурдистское в дискурсе и мифологии послесовременности.

Рассмотрены основания коренного построительства (радикального конструктивизма), его связь с хозяйственными, правовыми, культурными и этическими концепциями. В данном материале повествование основывается на рассмотрении идей Пауля Ватцлавика, в том числе разделении действительности первого и второго порядка. Я допускаю в данной статье также возможность и действительности третьего порядка. Также рассмотрены методы коренного построительства: предписанное поведение, "как если бы" и создание фикций, при этом рассмотрение осуществляется на почве общественных проблем послесовременности, а также и исторического проявления, соотношения сновидений и общественной нормальности, картины и модели действительности. Затронут и вопрос стоимости и ценности в свете влияния действительностей разного порядка. В целом направление рассмотрения отталкивается от тупика  идеализма в сторону общественно-политического дискурса шаризации.

Можно ли чувствовать знаки? Откуда возникают чувства, как развивается искусство и чем оно отличается от науки и прагматики? Из простого наблюдения о воздействии и осмыслении произносимого на экране означивания получился довольно объёмный текст, представленный здесь как статья. Были рассмотрены разнообразные вопросы от воздействия чувств, дуализма бытия, связи горизонтов событий и горизонтов мышления, проблемы понимания устойчивого развития и событийствования с природой, до происхождения местоимений от индо-европейских корней, важности и исконности родительских чувств, первичности обозначения себя и другого через имя, Но главный вопросы, на который старается ответить данный текст: можно ли и как именно можно чувствовать знаки? Знаки поистине целая вселенная — но заменяют или дополняют они действительность?

В данной статье приведены некоторые общие замечания в отношении классификации внешних воздействий и внутренних взаимодействий/взаимовлияний людей и живой природы. Ранее мы рассматривали событийствование природы и человека как важный элемент бытийственной оптимизации, но не уточнили объём этого понятия. Выделение видов воздействия способно прояснить этот вопрос и указать пути для уточнения направлений и возможностей событийствования. В общем смысле событийствование можно рассматривать как некоторый аналог симбиоза, но следует обратить внимание, что в симбиозе предполагается, что пользу от совместного бытийствования получает одна или две стороны, тогда как более сильной формой, в которой возникают и взаимные усиливающиеся петли обратных связей, можно считать «мутуализм» или собственно взаимовыгодное бытийствование/событийствование.

В статье предложена классификация видов (факторов) воздействия на различные формы жизни, рассмотрены данные виды, а также некоторые соотношения с возможностью выделения систем, соотношения с появлением языка, как например, соответствие языка и взаимополезных взаимодействий в биогеоценозах ("экосистемах"). Завершается статья некоторыми соображениями о воздействии вирусов.

В продолжении затронутого вопроса о праве при переходе к пересовременности в предыдущей статье, в настоящем материале рассмотрим возможности оснований для построения переправа, для чего проанализируем основные тенденции сопоставления прав людей, животных и природы в целом, рассмотрим ключевые положения конституции Эквадора, ставшей первой в своём роде в отношении установления своеобразной правосубъектности природы. Затем приведём схему концептуального поля метаправа как основание для его построения путём включения элементов других отраслей знаний, во всяком случае объединённых общим стремлением, которое будет направлено на регулирование отношений людей и окружающей среды, а также и самого событийствования людей и природы, а значит тем самым определим возможность рассмотрения природы и как создающей право и как испытывающей его применения. По итогам рассмотрения возможности включения природы в дискурс права сформулированы 4 принципа, которые можно принять в качестве основы для развития концепции метаправа как включающей в себя бытие не только человека, но событийствование человека и природы.

Ремодернизм — это модернизм, доведённый до абсурда, настолько увлёкшийся понятием «ничто», что превращающий в это ничто и сам себя и основы техногенной цивилизации, идею прогресса, идеал правового государства вместе с протестной противокультурализацией. Начав с рассмотрения абсурдистских трактовок послесовременности перейдём затем к новым горизонтам открывающегося существования пересовременности и её спутников на историческом поле, рассмотрим роль права в изменяющемся бытии окружающего, проникающего и растворяющего нас. Затем смоделируем само историческое поле и выведем основные линии существования цивилизации. В заключение приведём несколько соображений по поводу определения цивилизации и её будущего в совокупности проблемных сторон и некоторых ключевых сентенций.