Ремодернизм — это модернизм, доведённый до абсурда, настолько увлёкшийся понятием «ничто», что превращающий в это ничто и сам себя и основы техногенной цивилизации, идею прогресса, идеал правового государства вместе с протестной противокультурализацией. Начав с рассмотрения абсурдистских трактовок послесовременности перейдём затем к новым горизонтам открывающегося существования пересовременности и её спутников на историческом поле, рассмотрим роль права в изменяющемся бытии окружающего, проникающего и растворяющего нас. Затем смоделируем само историческое поле и выведем основные линии существования цивилизации. В заключение приведём несколько соображений по поводу определения цивилизации и её будущего в совокупности проблемных сторон и некоторых ключевых сентенций.

Наша действительность полна неожиданностей, каждый день с нами что-то происходит. Нужно ли её чем-то дополнять и улучшать? Такой вопрос мы можем себе не задавать, но технологии не стоят на месте и поток прогресса увлекает нас всё дальше в дебри проходящей послесовременности. Но кто будет управлять нашими данными, если для дополнения действительности вначале нужно скопировать и проанализировать саму действительность? Будут ли подобные образы достоверными или люди скорее захотят скрывать за масками на сей раз воплощающими и искажающими движения их тел, направлениями их слов и тембром их голоса? Почему технология, готовая одеть на руки и головы каждого цифровые наушники подаётся легко и непринуждённо подобно продажам в ювелирной лавке или казино, где интерес подогревается бесплатными конфетами и напитками?

Ранее мы рассмотрели язык в его истолковании как рассказа и я взял весьма широкий охват в этом рассмотрении, практически сопоставимый со всей обозримой действительностью. Но рассмотрение собственно человеческого языка как информационного поля, как основы этого поля и средства его обеспечения сводится к иным теориям, которые предположительно объясняют и сам процесс возникновения современных нам языков (которые имеют общие корни, причём настолько древние, что найдены подтверждения соответствия языка жестов младенцев языку жестов, используемому шимпанзе), а значит исходя из системного подхода могут объяснить и всё последующее развитие языка как системы. Теории же возникновения языка основаны на двух основных идеях. Рассмотрим, каким образом из них произрастают как системные, так и несистемные языки, какова точность употреблений в языках и как языки способствуют упорядоченности.

Описать красоту нелегко, ещё сложнее описать её идеал, но в действительности у нас должно остаться не так уж много возможностей для подобных выражений: от отдельных образцов, до эстетических выражений, далее к естественным воплощениям, наконец к ускользающим граням восприятия в различном философском истолковании и до неисчерпаемой красоты самого языка, воссоздающего слова идеала красоты, словно рани собственного творения.  Весь описанный путь рассуждений развёрнут в данной статье, хотя побудившая к написанию идея может быть выражена просто в многогранности самого понятия идеала.

Часто когда говорят и изучают язык обращаются к изучению языков северных или африканских народов и обнаруживают особенности и отличия от привычного языка, обнаруживают приспособленность к местным условиям, но что не способны передать исследования — это местные рассказы, сказания, легенды. Исследования языка в этом отношении похожи на посмертную маску: она способна отразить мгновение, которое уже ушло и которое не имеет уже отношения к происходящему. Они выражают жизнь одного языка через жизнь другого подобно тому как гипс отражает жизнь головы: гипс старается воспроизвести форму в её застывшем состоянии с наилучшей точностью, описать все детали и особенности. Но сможем ли мы что-либо существенное сказать о жизни человека по его маске или маска может ожить если не в наших руках, то в наших словах? В статье рассмотрены как нейрофизиологические исследования, так и метод образного моделирования языка как карты и дороги.

Некоторые страны надеются на их собственную невинность под сводами проезжающих многотонных трейлеров, которые призваны на их защиту и безопасность. Но так ли сильно эта невинность отличается от средневековой раздробленности под флагами племенных союзов или священных идей? Насколько полезны и доступны данные, обволакивающие граждан своей убаюкивающей колыбелью, о чём и кому их неслышная завлекательная песня? Это всего лишь признак минимализма или стремление к гипнотическому завлечению в завтрашний день? Но сумеют ли жители Земли взять достижения или они растворятся. как волшебная хрустальная туфелька?

Для ответа на эти вопросы рассмотрим различные наслоения эпохи, попытаемся установить особенности повседневной эргономичности и личного уровня производства, понять где и кому можно доверять, почему частные проекты не получают повсеместного распространения, наконец, затронем организацию общественного производства, институциональное устройство и будем искать плюсы во всём этом, открывающие дорогу в завтрашний день.

Ранее мы рассмотрели особенности послесовременного будущего для США и начали рассмотрение проекта Европа 2.0. В данной части продолжим изучение Европы, процессов переселения и перейдём к ключевым вопросам физической и духовной пищи, так, что постепенно завершим изучением важнейшего свойства, которым наделён человек, в данном случае человек послесовременности.

Когда племена англов, саксов и ютов покоряли римские провинции целая империя начинала трещать. Правда в те времена они и сами бежали от надвигающейся восточной угрозы. Знали ли они о своей будущей роли покорителей более отдалённых земель и планет? Или уже тогда научились отсиживаться на относительно спокойных островах, с тем, чтобы превратить их в будущие райские сады?

В 1 части рассмотрим будущее некоторых перспектив проекта США и начнём рассмотрение европейского.

Внутри себя европейцы по-прежнему замкнуты, но они стремятся к большей открытости, к снятию физических преград на путях движения товаров, людей, транспорта. Но как только дело доходит до круга общения, то он по прежнему сохраняет узловую значимость — круг новых знакомых весьма чётко очерчен. В статье порассуждаем о противоречиях послесовременности и пересовременности, об испускателях случайности социальных событий, о сетевых сообществах и играх, нашей зависимости, проблемах выделения человекодействий и деятельности и наконец о критериях разделении эпох, о жизни братьев наших меньших и о нашей заботе об окружающей среды. Много всего? Но обо всём по порядку.

Где наше поле и поле окружающее? Как однокультурная зависимость способна переломить хребет эволюции? Куда идти, когда надоело топтать траву?

Если мы обращаемся к субстанциальному опыту цивилизационного параллелизма, то он приводит в замешательство наше осознание своего данного из ниоткуда естества, поэтому упорядочивание на данном участке вселенской окрестности проходит в измерении невозможности достичь невозвратной высоты сознания под воздействием неисчерпаемой жажды превращения, бифуркационных сдвигов и обретения потоковых знаков ради ничего, спасения во имя, то есть ради букв данных в трансцендирующей исчезаемости недоступных открытий, которые либо только наступают, либо уже давно уходят в неизвестность таинственного смысла случайности.