В продолжении затронутого вопроса о праве при переходе к пересовременности в предыдущей статье, в настоящем материале рассмотрим возможности оснований для построения переправа, для чего проанализируем основные тенденции сопоставления прав людей, животных и природы в целом, рассмотрим ключевые положения конституции Эквадора, ставшей первой в своём роде в отношении установления своеобразной правосубъектности природы. Затем приведём схему концептуального поля метаправа как основание для его построения путём включения элементов других отраслей знаний, во всяком случае объединённых общим стремлением, которое будет направлено на регулирование отношений людей и окружающей среды, а также и самого событийствования людей и природы, а значит тем самым определим возможность рассмотрения природы и как создающей право и как испытывающей его применения. По итогам рассмотрения возможности включения природы в дискурс права сформулированы 4 принципа, которые можно принять в качестве основы для развития концепции метаправа как включающей в себя бытие не только человека, но событийствование человека и природы.

Ремодернизм — это модернизм, доведённый до абсурда, настолько увлёкшийся понятием «ничто», что превращающий в это ничто и сам себя и основы техногенной цивилизации, идею прогресса, идеал правового государства вместе с протестной противокультурализацией. Начав с рассмотрения абсурдистских трактовок послесовременности перейдём затем к новым горизонтам открывающегося существования пересовременности и её спутников на историческом поле, рассмотрим роль права в изменяющемся бытии окружающего, проникающего и растворяющего нас. Затем смоделируем само историческое поле и выведем основные линии существования цивилизации. В заключение приведём несколько соображений по поводу определения цивилизации и её будущего в совокупности проблемных сторон и некоторых ключевых сентенций.

Наша действительность полна неожиданностей, каждый день с нами что-то происходит. Нужно ли её чем-то дополнять и улучшать? Такой вопрос мы можем себе не задавать, но технологии не стоят на месте и поток прогресса увлекает нас всё дальше в дебри проходящей послесовременности. Но кто будет управлять нашими данными, если для дополнения действительности вначале нужно скопировать и проанализировать саму действительность? Будут ли подобные образы достоверными или люди скорее захотят скрывать за масками на сей раз воплощающими и искажающими движения их тел, направлениями их слов и тембром их голоса? Почему технология, готовая одеть на руки и головы каждого цифровые наушники подаётся легко и непринуждённо подобно продажам в ювелирной лавке или казино, где интерес подогревается бесплатными конфетами и напитками?

Ранее мы рассмотрели язык в его истолковании как рассказа и я взял весьма широкий охват в этом рассмотрении, практически сопоставимый со всей обозримой действительностью. Но рассмотрение собственно человеческого языка как информационного поля, как основы этого поля и средства его обеспечения сводится к иным теориям, которые предположительно объясняют и сам процесс возникновения современных нам языков (которые имеют общие корни, причём настолько древние, что найдены подтверждения соответствия языка жестов младенцев языку жестов, используемому шимпанзе), а значит исходя из системного подхода могут объяснить и всё последующее развитие языка как системы. Теории же возникновения языка основаны на двух основных идеях. Рассмотрим, каким образом из них произрастают как системные, так и несистемные языки, какова точность употреблений в языках и как языки способствуют упорядоченности.

Описать красоту нелегко, ещё сложнее описать её идеал, но в действительности у нас должно остаться не так уж много возможностей для подобных выражений: от отдельных образцов, до эстетических выражений, далее к естественным воплощениям, наконец к ускользающим граням восприятия в различном философском истолковании и до неисчерпаемой красоты самого языка, воссоздающего слова идеала красоты, словно рани собственного творения.  Весь описанный путь рассуждений развёрнут в данной статье, хотя побудившая к написанию идея может быть выражена просто в многогранности самого понятия идеала.

Часто когда говорят и изучают язык обращаются к изучению языков северных или африканских народов и обнаруживают особенности и отличия от привычного языка, обнаруживают приспособленность к местным условиям, но что не способны передать исследования — это местные рассказы, сказания, легенды. Исследования языка в этом отношении похожи на посмертную маску: она способна отразить мгновение, которое уже ушло и которое не имеет уже отношения к происходящему. Они выражают жизнь одного языка через жизнь другого подобно тому как гипс отражает жизнь головы: гипс старается воспроизвести форму в её застывшем состоянии с наилучшей точностью, описать все детали и особенности. Но сможем ли мы что-либо существенное сказать о жизни человека по его маске или маска может ожить если не в наших руках, то в наших словах? В статье рассмотрены как нейрофизиологические исследования, так и метод образного моделирования языка как карты и дороги.

Некоторые страны надеются на их собственную невинность под сводами проезжающих многотонных трейлеров, которые призваны на их защиту и безопасность. Но так ли сильно эта невинность отличается от средневековой раздробленности под флагами племенных союзов или священных идей? Насколько полезны и доступны данные, обволакивающие граждан своей убаюкивающей колыбелью, о чём и кому их неслышная завлекательная песня? Это всего лишь признак минимализма или стремление к гипнотическому завлечению в завтрашний день? Но сумеют ли жители Земли взять достижения или они растворятся. как волшебная хрустальная туфелька?

Для ответа на эти вопросы рассмотрим различные наслоения эпохи, попытаемся установить особенности повседневной эргономичности и личного уровня производства, понять где и кому можно доверять, почему частные проекты не получают повсеместного распространения, наконец, затронем организацию общественного производства, институциональное устройство и будем искать плюсы во всём этом, открывающие дорогу в завтрашний день.

Ранее мы рассмотрели особенности послесовременного будущего для США и начали рассмотрение проекта Европа 2.0. В данной части продолжим изучение Европы, процессов переселения и перейдём к ключевым вопросам физической и духовной пищи, так, что постепенно завершим изучением важнейшего свойства, которым наделён человек, в данном случае человек послесовременности.

Когда племена англов, саксов и ютов покоряли римские провинции целая империя начинала трещать. Правда в те времена они и сами бежали от надвигающейся восточной угрозы. Знали ли они о своей будущей роли покорителей более отдалённых земель и планет? Или уже тогда научились отсиживаться на относительно спокойных островах, с тем, чтобы превратить их в будущие райские сады?

В 1 части рассмотрим будущее некоторых перспектив проекта США и начнём рассмотрение европейского.

Внутри себя европейцы по-прежнему замкнуты, но они стремятся к большей открытости, к снятию физических преград на путях движения товаров, людей, транспорта. Но как только дело доходит до круга общения, то он по прежнему сохраняет узловую значимость — круг новых знакомых весьма чётко очерчен. В статье порассуждаем о противоречиях послесовременности и пересовременности, об испускателях случайности социальных событий, о сетевых сообществах и играх, нашей зависимости, проблемах выделения человекодействий и деятельности и наконец о критериях разделении эпох, о жизни братьев наших меньших и о нашей заботе об окружающей среды. Много всего? Но обо всём по порядку.