Что такое будущее? Иногда говорят у нас его нет. Но разве мы не сами это определяем? Не в том смысле, что мы можем всё установить и сделать его таким, каким мы его представляем, но определить его как слово для самих себя.  Раньше я предложил в рамках теории крайностей определять будущее как субъективную крайность для каждого субъекта или как устойчивое положение для объектов. В некотором смысле мир сам как объективная действительность представляется в некотором устойчиво положении. Некоторые считают долю возникновения Вселенной достаточно устойчивой для появления жизни, то есть субъектов, ничтожно малой, поэтому и само появление мира, в котором кто-то может мыслить о причинах его появления случайной игрой в кости. Но как бы то ни было, мы знаем, что будущее у нас есть, даже если оно не такое, к которому мы должны и могли бы стремиться.

Наше будущее (наше как человечества) известно: это либо чудесное спасение, либо глобальная катастрофа. Одно из двух определяет коллективный выбор осознанности и переосмысления бытия каждого, либо продолжение бесконтрольного потребления и природной деградации. Можно говорить и в целом о Вселенной: возможно наша цивилизация будет существовать миллиарды лет и познает почти всю Вселенную, а возможно превратит эту планету в пустыню за какое-нибудь тысячелетие, оставив мёртвые города как надгробный камень на загубленной судьбе человечества. Люди могут и дальше вести бесконечные споры, устраивать гонки и переливать из пустого в порожне ... Читать дальше »

Мы не можем точно спланировать ничего, поэтому ничего заполняет нашу действительность. Мы думаем о том, что могли бы спланировать это ничего точно. Но это точно не то, на что нам следовало бы рассчитывать.

Раньше в эпоху Нового времени хозяйственная система страдала перепроизводством промышленным, как до этого наверное она страдала перепроизводством сельскохозяйственным. Для их возникновения безусловно были человекообразные причины, то есть связанные с природой человека, с его пониманием и отображением действительности. Или дело могло быть в несовершенстве институтов, например, рыночных механизмов медленно посылающих сигналы или не способных создать нужные сигналы. Последствия тех кризисов видны до сих пор в заброшенных городах, в пустынных областях нашей планеты, на островах с идолами, которым стало бесполезно поклоняться. Теперь в информационную эпоху послесовременности человечеству удалось преодолеть проблему медленного распространения сигналов. Поэтому институты должны становиться всё более совершенными и совершенными. Но человеческая природа и заложенные в людях сценарии не измелились. Нам всё также хочется копировать действия соплеменников, покоряться идолам, испытывать таинственное колыхание огня в ночной неизвестности, создавать ложные сигналы и пытаться обогатиться на внезапных скачках курсов и цен, нами же создаваемых. Площадки совершенных институтов рискуют превратиться в форпосты новой культуры, культуры спекуляций с жизнью при которой одни участники сл ... Читать дальше »

Если мы идём глубже, то это уже не простой квест. Здесь больше нет черт и правил, как нет и той обыденной серости. Кажется достаточно не красить дома в разные цвета и можно было бы серьёзно сэкономить на краске. В самом деле, зачем столько цветов, когда чёрно-белые фотокарточки так прекрасны? Я смотрю на этот канал и понимаю, что сверху голубое небо, там внизу синяя мутная вода, а между ними раскинулся город, чуть-чуть и готовый стать абсолютно серым. Хотя абсолютной серости не бывает, как не бывает чрезмерно много значащих слов. Слова значат не больше и не меньше, чем мы готовы придать им смысла, толкнуть ли их с обрыва или запустить в космос. Пока мы их просто копируем и повторяем, то они сохраняют свою послесовременнистскую серость, значат ровно столько же, сколько и красители, придающие цвет очкам на наших глазах. Но ведь за очками есть цвет глаз как за городом есть горизонт и поля, поля, распаханные или заброшенные, но всё же сохраняющие какие-то ростки смысла.

И наш язык как поле значений в городе становится серым по тому же принципу, по которому улицы приобретают серость булыжников и асфальта. Бесконечно ровный и бесконечно серый, расцвеченный лишь дорожными огняии в красный, зелёный и оранжевый. Всё такой же испущенный лишь для придания сигнальной функции язык изменяется лишь под действием регулятивов и указателей, в остальном напоминает разговоры о погоде, о такой же серой как и он сам. Конечно где-то там на окраинах всё иначе. Там вода лишь вливается в на ... Читать дальше »

Небо было серым, как и вода под ногами. Отражения домов растворялись в потоках летящих с неба хлопьев. Приближалась весна, что чувствовалось в воздухе. Даже снег и серость не могли избавить уже от весеннего духа.

Но этот дух чувствовался даже здесь, в этом неуловимом аромате весны, вызванным толи атмосферными, толи биологическими явлениями, толи простым физическим изменением температурного состояния поверхности почвы, толи всем вместе. Оттого ли привычным, что неизбежным, или неизбежным оттого, что привычным? Но дух послесовременизма (постмодернизма) с его оболочностью и серостью прозрачных тканей способен поглотить и окутать всё, даже неуловимый воздух, становящийся словно заложником пупырышек от упаковочной плёнки даже вопреки неотвязчивой мысли о том, что нет ничего неизбежного.

Когда-то давно, когда фонари были не так ярки, но и не так вездесущи, когда промышленный рост всё набирал обороты и ещё никто не задумывался о том, что даже дым, даже грязь, которую машины выбрасывают как свой и наш неизгладимый след так отличный от природного, придётся отмывать в будущем, придётся изменять своё отношение к ней от отверженности до приверженности. И тогда в эпоху современности, нового времени машины становились всё более большими, а люди всё более маленькими. Но как апофеоз маленькие пусть и значительные люди шли ко дну с борта самого большого корабля, Титаника. Корабли послесовременности уже не так романтичны, они чаще всего выполняют некоторые функции и их разме ... Читать дальше »

Я отрицаю — следовательно, существую
Жан-Поль Сартр

На первый взгляд говорить так подобно тому что говорить "Я стою и следовательно я иду". Или я отрицанию движение, следовательноя я двигаюсь. Может быть движение и есть отрицание местонахождение точно также как человек отрицание той пустоты мира, из которой он возникает и в которую он исчезает. Но тогда всё же это ничто должно быть тёмной энергией или по крайней тем, что даже не следует из наших теоретических моделей обозримой Вселенной. И тогда может быть мы можем отрицать движение, только превосходя скорость света, ибо тогда мы будем отрицать закон движения и сам мир как обитель всяческих законов. Если мы вольны мыслить большее, если наша мысль распространяется быстрее всех мыслимых скоростей - то в этой отстранённости Я способно быть и не аморфной внутренней субстанцией я как бытия в себе и не эгоистической внешней нацеленностью бытия для себя, но все поглощающей субстанцией свободного мышления.

Я отрицаю - следовательно я не есть Я. Действительно как только у нас появляется источник для самоотрицания я, то возникает множественность восприятий. И тогда когда Я отрицаю существование Я, я всё же могу преодолевать редукционизм и фатализм. Множество ролей фактически противоречащих сами себе и есть наша отрицающая самобытийственность, в которой нет ни следовательно, ни существования, хотя оно есть, но как избежание других его форм, представляющихся как внешние ... Читать дальше »

Потом я стал смотреть на дома. Не случайно же говорят, что дома  - лицо города. И я заметил выражение их лиц, уголки глаз их окон, заметил, что они смотрят на меня тоже. Точнее это был своеобразный инстайт - момент открытия нового чувства. Хотя я проходил здесь уже тысячу раз, но вдруг заметил, что на меня смотрят лица. Все они разные, но раз мы знаем, что в средневековье дом можно было рассматривать и крепостью, то и дома и люди различаются главным образом своей открытостью. Вот дом, открытый ветрам, стоящий на просторе, встречающий лучи солнца и клубы снега, прилипающие к его крыше и подоконникам. А где-то на узких улицах дома уставились один на другой и не видят ни проезжающие машины, ни проходящих людей с кошками и собаками. Что я для себя понял из этой открытости - это то, что дома устремлены в бесконечность вверх, но находятся на бренной земле здесь внизу, но все они находятся в одном пространстве, в одном поле притяжения, но и мы точно также, мы похожи на дома. Ведь это почти самое ценное, что у нас есть, это то, где мы ощущаем себя "как дома" и временами даже совсем дома. И когда все дома, то и крыша на месте и подвал в сухости. Ветра не обрушат эти хрупкие здания пока климат поддерживает их гармоничное циклоническое устремление в воздуховороте притяжения вниз. Но пока мы не представим дома равными себе: также улыбающимися, греющимися на солнце, смотрящими на нас из своей приземлённости и устремлённости к бесконечным небесам, пока мы не сделаем этого ... Читать дальше »

Взрослые такие взрослые в силу проебладающих общественных установок, дети же являются детьми просто так без причины. И когда мы возвращаемся к природе, то нам приходиться вновь становиться детьми, хотя в этом возврате мы видимо должны обнаружить и иную форму родительства и взросления, которая, конечно же, намного более трудна и запутанна, чем представление взрослого в массовой культуре.

Дети и животные похожи тем, что смотрят на мир искренне и непосредственно будто перед ними нет границ принципа абстрагирования, игры крайностей и множества теоретических подходов к каждому шагу. Приходит время и они просто ставят ноги и начинают своё движение по этому миру также как до этого начинают двигаться их глаза. А между тем душа их по-прежнему устремлена в небо в неведомом направлении и ждёт каждое новое мгновение всецело и непосредственно в присущих ей единстве и данности обобщённого существования. Что касается поставленного вопроса, то теория сценарного анализа должна дать на не вполне очевидный ответ: в различных сценариях взрослые начинают пользоваться другими инструментами и приёмами, так что в этих общественно нагромождённых конструкциях чувственность и непосредственность утрачивают значение вместе со всей иррациональностью и ребячествами, скрытой первобытной энергией и её неконтролируемыми выплесками. «Сверх Я» восседает над пропастью разрыва себя как чувства и себя как содержания и никогда не склоняется ни к одной из крайностей , держа подобно Фемиде чаши ... Читать дальше »

Когда снег подлетает к окну, то он летит не сверху вниз, а снизу вверх ― это некий энергетический столб, который действует в противоположность всемирным законам тяготения. И может это всего лишь восходящий поток более тёплого воздуха, который двигается вдоль фасада здания, но выглядит это как таинственное устремление лёгких хлопьев, который словно под воздействием нашей мысли или перевёрнутости становятся направленными в противоположную сторону. Но раз мы видим так, значит оно так и есть как было заведено со времён импрессионизма или авангарда, а может и с ещё более древних времён, когда люди запечатлевали в своём зарождающемся художественном воображении снежные бури и мягкое оседание снега, видели снежные картины в своих снах. Хлопья словно мазки художника расщепляют сознание и мысли на отдельные всплески, образы ― на цвета и линии, слова ― на семы и фонемы, самих людей представляя как хлопья, растворяющиеся в мире наряду с другими цветовыми воплощениями. Хлопья творят пространство точно также застилая поверхность земли как кисти вкупе с воображением художника пересматривают действительность и собственное воображение, в котором и вырастает всё происходящее словно заново и даже не вырастает, а оснеживается заново, то есть выпадает словно бы с неба. И действительно, картина, представленная во время и после выпадения снежных хлопьев - это уже не прежний мир, это мир воображаемые и нарисованный, представленный заново, здесь словно дома и люди, леса и сама земля выпали и продо ... Читать дальше »

Текст нельзя воспринимать быстрее, чем он сам то предполагает. Но часто текст сложно воспринимать и в отрыве от той эпохе, которой он принадлежит. Тем не менее, мы, пожалуй, могли бы воспринимать рассказы и из времени палеолита и музыку, высеченную на камнях. Мы можем даже говорить с животными и выслушивать их рассказы, а они заинтересованы в наших рассказах и могут запоминать и воспринимать наши слова. Так универсален язык как звук и звук как язык, язык как общение и как мышление. Что такое мышление определить сложно, как сложно найти в этом процессе и место для понимания того, что такое Я. И что такое жизнь в принципе, если под жизнью иметь в виду наслоения и переплетения импульсов ли неведомой субстанции, наполняющей и оживляющей материальную нашу природу. Текст существует где-то внутри и обусловлен законами этого мира, хотя мы можем передать текст в обработку вычислительному устройству и он выполнит над ним некоторые операции. Но вычислительное устройство будет также слепо к этому тексту как наше понимание слепо к тексту, написанному на другом языке. И оно слепо не только к отдельным знакам и выражениям, но ещё и к наслоениям и переплетениям форм, к заключённому в них смыслу и коннотационным отсылкам. Впрочем все наши словоизъявления утрачивают своё содержание сразу же, как только мы их произносим и становятся уделом памяти нашей и окружающих, а мышление продолжает двигаться дальше своей неумолимой поступью, о которой мы ск ... Читать дальше »

Куда бы мы ни шли, где бы мы ни находились, везде нас преследует этот воздух. Чуть более загрязнённый, чуть менее загрязнённый, но всё такой же лёгкий и обволакивающий каждую клеточку поверхности наших тел. Может быть воздух — самая открытая и демократическая среда, не зря же его связывают с ветром перемен, с лёгким дыханием, с воздушностью и лёгкостью вообще, со свободой как ветром и ветренностью как свободой. Но воздух — это не только и не столько открытость, хотя часто в ней только и усматривается его сущность. Воздух — это есть непосредственное воплощение всех наших взаимодействий, место столкновения вдыхаемых и выдыхаемых молекул, несущихся куда-то вдаль из одного животного в растение, потом под воду или куда-то за облака. Похожа на него и вода, но она более спокойна несмотря на свои приливы и отливы, колебания под воздействием внутреннего движения земной тверди. И в воде обмен частицами происходит медленней, а где они быстрее всего переносятся и обращаются — опять же в воздушной среде, попадая из океанов в озёра, плывя над нами, выпадая и тая кристалликами снежинок. Но к сожалению мы его теряем, теряем всё больше, а значит мы теряем нашу свободу, хотя сами этого будто и не осознаём. А может даже временами наслаждаемся своей новой закрепощённостью будто те крепостные, что хвалили барина и не желали никуда уходить из его собственности, владения, пользования и распоряжения, ибо им и в голову не приход ... Читать дальше »